- Почему ты всегда заставляешь меня чувствовать, будто ты видишь меня насквозь? - раздраженно спросила она.
- Возможно, потому что ты прозрачная, как стекло?
- Ты получишь пожертвование герцогини к концу недели, - заверила его она, - но только если я останусь твоим кондитером. Если ты меня уволишь, Пруденс не даст ни пенни.
- Нарушенные обещания, ложь, вымогательство - и все за один день. Не слишком ли много даже для тебя?
- Это не вымогательство, - возмущенно запротестовала она. - Она как-никак моя подруга.
Он коротко кивнул головой.
- Ладно, - сказал он и, взяв контракт, протянул его ей через стол. - Поскольку лондонские сиротские приюты всегда переполнены и отчаянно нуждаются в средствах и поскольку всем известно, что герцогиня Сен-Сир очень богатая женщина, я не стану аннулировать решение Лоренса. При условии, что ты сдержишь свое слово. И… - Он сделал паузу и взглянул на нее суровым взглядом. - И при условии, что ты обладаешь необходимыми профессиональными навыками.
По этому поводу ей не было необходимости лгать.
- Да будет тебе известно, что я один из самых лучших кондитеров в Англии. Я работала в подручных не только у своего отца, но и у великого шеф-повара Андре Шовена и даже работала под его началом в отеле «Кларендон».
- Значит, ты была кондитером в «Кларендоне»?
- Мое имя не называлось. Андре поручал мне обязанности, соответствующие этой должности, но, поскольку я женщина, он не мог официально сделать меня главным кондитером. В моей профессии считается, что только мужчины могут обладать способностями быть великими кулинарами. Это, конечно, абсолютно неправильно, но многие этому верят. Поэтому я решила добиться успеха и доказать, на что я способна. Так зачем задавать все эти вопросы о честности моих намерений? Неужели ты мне не доверяешь?
- Ни капельки, - не медля ни минуты, сказал он, что, конечно, не льстило ее самолюбию.
- Но ты меня не уволишь? И не выселишь? - спросила она с озадаченным видом. И когда он покачал головой, призналась: - Я была уверена, что ты меня выгонишь.
- Как недавно сказал мне брат, выгонять тебя было бы поступком, не подобающим джентльмену. Я пытался откупиться от тебя деньгами, но ты отказалась. Я предложил переселить тебя в другое место, но ты тоже отказалась. Если мне желательно отделаться от тебя, то это, видимо, единственное, что мне остается. Надо благодарить Лоренса за то, что он дал мне такую возможность.
Она не поняла смысла сказанного, но уяснила одно: он ее не выгоняет.
- Филипп, - удивленно сказала она, - ты, кажется, научился поддразнивать людей.
- Увы, нет. Не научился. Я совершенно серьезен, мисс Мартингейл.
- Но каким образом мое процветание может заставить меня уехать из «магазина тети Фионы»?
- Кухня, которой вы пользуетесь сейчас, достаточно просторна для ваших нынешних нужд, но если ваш бизнес будет процветать, это помещение будет для вас тесновато, а это заставит вас перенести вашу булочную в какое-нибудь другое место. Поскольку Лоренс намерен сделать дом на Халф-Мун-стрит своей лондонской резиденцией, в моих интересах будет способствовать вашему успеху, а следовательно, вашему скорейшему переезду в более просторное помещение. А пока, если вы будете кондитером для обслуживания всех моих благотворительных мероприятий, вы будете слишком сильно уставать, чтобы вам хотелось развлекаться полночным флиртом с моим братом.
Она понимала, что повторять ему вновь, что никаких видов на Лоренса она не имеет, было бы пустой тратой времени.
- Значит, твоя стратегия заключается в том, чтобы убить меня добротой?
- Именно так.
Она восхитилась его гениальностью, но была готова скорее умереть, чем признать это вслух. Поэтому она вздохнула, делая вид, что разочарована.
- А я-то смела надеяться, что ты делаешь это щедрое предложение благодаря глубокой и неослабевающей привязанности ко мне.
- Привязанности? - Он окинул ее весьма нелестным взглядом. - Я не назвал бы это привязанностью, мисс Мартингейл.
Выражение его лица было крайне высокомерным, и Мария разозлилась на себя за то, что ей до сих пор было больно это видеть.
- Что с тобой произошло? - спросила она, не успев вовремя остановиться. - После смерти твоего отца ты стал другим. Когда я приехала домой из Франции, я заметила, как сильно изменило тебя получение титула. Причем не в лучшую сторону.
Он приподнял подбородок, а это было верным признаком того, что она задела его за живое.
- Что за наглость! - осадил ее он. - Будь осторожнее, Мария.
Но быть осторожнее не входило в ее намерения.
- Когда мы были детьми, мы с тобой были друзьями. Помнишь? Но как только ты стал маркизом, такие пустые, глупые вещи, как «классовые различия», «люди одного круга», стали для тебя важнее, чем моя дружба. Лоренс продолжал обращаться со мной, как с другом, как с равной, а ты нет.
- Мы с тобой не ровня! - воскликнул он с такой злостью, что она вздрогнула. - Теперь, когда мне нужно думать о своем титуле и положении, мы не можем больше быть друзьями. - Он отвел взгляд в сторону и тихо добавил: - Нам с самого начала не следовало становиться друзьями.
- А как же Лоренс? Ведь он не маркиз. Однако ты все-таки решил, что нас тоже следует разлучить.
- Вы собирались бежать в Гретна-Грин, чтобы обвенчаться. А джентльмен не может жениться на дочери шеф-повара.
Она даже растерялась.
- Ей-богу, Филипп, какой ты, однако, сноб.
- Смотреть правде в глаза - это не снобизм. Брак между представителями разных классов ни к чему хорошему не приводит. Он не приносит счастья.
- Мы с Лоренсом любили друг друга.
- Любили? - Он презрительно пожал плечами. - Это была не любовь. Это было увлечение!
- Лоренс любил меня.
- А как он продемонстрировал это, ты помнишь?
Эти слова причинили боль, и она резко втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Она даже говорить смогла не сразу:
- В этом виноват только ты.
- Я предоставил ему право выбора.
- Предоставил выбор без выбора! Или я, или его наследство. Если бы он выбрал меня, то потерял бы не только средства к существованию, но и твое уважение и привязанность. Он этого не смог бы вынести. Как ты мог так жестоко поступить с нами?
- Жестоко? Я использовал свое влияние, чтобы спасти брата от несчастного брака.
- А на то, что при этом были разбиты наши сердца, тебе наплевать?
Выражение его лица ничуть не смягчилось.
- Разбитое сердце можно починить. А вот несчастный брак дело непоправимое.
- А как же наша дружба, Филипп? Ты не подумал о том, что мне было больно потерять твою дружбу? Или тебе и на это тоже наплевать?
