У нее хотят отнять Эдвина. Снова.
Она подняла руку и потерла шею сзади.
Отнять. Снова.
Она запрокинула голову с такой силой, что, казалось, позвонки хрустнут, стоит еще немного поднажать.
Ей кто-то хочет переломить хребет. Как мальчишки-хулиганы бездомной кошке.
— Нет! Нет! — Шейла чувствовала, как дрожит всем телом, стоя на дневном солнцепеке.
Она обхватила себя руками. Что ей делать? Звонить Норме! Позвать ее сюда!
Шейла чувствовала, что не может оторвать ноги от земли. Она сунула руку в карман летних широких брюк. Мобильник остался возле компьютера. Шейла медленно опустилась на землю.
Перед глазами оказались крупные оранжевые цветы. Она ощущала их горьковато-терпкий запах. Листья настурции Шейла клала в салат, который понравился Норме. Она была так рада за Шейлу и за себя. Норма считает, что с ней, Шейлой, полный порядок. Может ли она разочаровать ее, кинуться к ней с воплями: «У меня хотят отнять птицу!»?
Губы Шейлы скривились в улыбке. Птицу… Но это особенная птица, укорила она себя.
Да, особенная, которую ты сама превратила в фетиш. Ты поклоняешься ей. Но неужели Норма должна заниматься твоим фетишем?
Она раздувала ноздри, с трудом удерживая себя от того, чтобы встать и побежать — звонить Норме Родд, требовать у нее спасения. Но Шейла заставила себя сидеть возле настурции и не отрывать от нее глаз.
Не обращая никакого внимания на Шейлу, деловитая оса влезла в раструб цветка, Шейле был виден ее хвостик. Такое полное погружение рассмешило ее, она решила проследить за тем, что происходит внутри, как трудится оса. Она низко наклонилась, и оса, вероятно почувствовав излишнее тепло, исходящее от Шейлы, метнулась вверх и ударила жалом в ладонь, которую приставила к цветку Шейла.
Она охнула от острой боли и вскочила…
Но теперь она не собиралась звать Норму на помощь. Внезапный укол отрезвил ее. Она добежала до веранды, из аптечки достала крем и смазала место укуса. Наблюдая, как отступает боль, Шейла думала, что вот так же она изгонит свой новый страх. Она справится со всеми, она никому не отдаст Сокола Эдвина. Чего бы ей это ни стоило.
Остаток для Шейла занималась птицами. Нужно было почистить клетки, поговорить с каждым их обитателем, проверить птичью амуницию. Шейла так ловко научилась шить путцы и клобучки, что к ней уже обращались за советами из клуба.
Вообще, если честно, ей ужасно нравилось виртуальное общение. Ей незачем встречаться с собеседниками лично, иногда Шейла спрашивала себя: а на самом ли деле ей нравилось быть риэлтером и постоянно иметь дело с новыми, незнакомыми людьми? Ей приходилось угадывать их настроение, вникать в особенности характера, узнавать пристрастия, чтобы подобрать тот дом, который нужен только им.
Эта страница прошлого затягивалась туманом, все более густым и плотным. Таким же туманом подергивалась и ее личная жизнь — иногда Шейле казалось, что она старается вытащить из него сына Эдвина, заново вылепить его образ, основываясь на собственных домыслах, а не на реальных знаниях.
Что Шейла о нем знала? Она уезжала из дома в половине седьмого утра, возвращалась после десяти вечера. Какая странная была жизнь, думала она сейчас. Смерть сына — не наказание ли за бесконечную суету? Может ли служить оправданием этой круговерти солидный счет в банке, роскошный дом и отчим, которого она нашла своему сыну? Все это должно было поддержать Эдвина в жизни и ввести в определенный круг людей.
А он взмыл над каньоном и улетел от нее.
Солнце уже зашло, когда Шейла, сидя на веранде, услышала рокот мотора. Это Питер вернулся из Фортуны на своем любимце — старом «виллисе», который перебрал по винтику уже несколько раз. Когда Шейла спрашивала, почему бы ему не отправить эту рухлядь на свалку и не взять хотя бы джип дяди, который стоит в гараже и пахнет до сих пор смазкой, он трясет головой так неистово, что Шейле делается не по себе. Если голова оторвется, то никто, кроме нее, Шейлы, не будет виноват.
— Это машина моей покойной жены, — терпеливо повторял он всякий раз, когда Шейла приставала с расспросами. — А ей она досталась от отца, который в дочери души не чаял. Но, — Питер делал паузу, — отдал ее мне. Ты понимаешь?
Шейла пожимала плечами: сравнивать любовь отца к ребенку и взрослого мужчины к машине?..
Шейла отодвинула каталог минувшего птичьего аукциона в Техасе. Перелистав его и сравнив своих питомцев с теми, что на снимках, Шейла осталась довольна. Лучше Сокола Эдвина нет ни одного.
Шейла спустилась вниз.
Питер уже вкатил в ворота. На самом деле, подумала Шейла, он прав. Такой «виллис» поискать. На аукционе старинных автомобилей от покупателей не было бы отбою.
— Ну как? — спросила она. — Привез мне что-нибудь?
— Да, Шейла. Вот бумаги из Парижа и что-то еще.
Шейла протянула руку и взяла конверт. Официальный конверт из официального учреждения.
Глава восемнадцатая
Блузка с картинками
— Ты можешь выяснить все о владельцах соколов в ближайшем окружении? — Алекс привстал над Синди, которая лежала на его старых листах с рисунками и блаженно улыбалась.
А что мне оставалось делать? — отвечала она на собственные упреки, так вышло, я вовсе не собиралась заниматься сексом, когда шла сюда.
Да неужели? — спрашивал насмешливый голосок. Потому ты и надела свои самые потрясающие стринги под длинную мексиканскую юбку? И кружевной лифчик, который открывает больше, чем закрывает, и не мешает увидеть все через тончайшую белую ткань блузки. Эта блузка кончается выше пупка, он даже не прикрыт. Кстати, он у нее очень хорошенький, 144 в него стоило бы вдеть колечко, как сейчас модно, если бы любая боль не была для Синди невыносимой.
Алекс так разбушевался от огорчения, испортив рисунки, что, кроме как своим телом, она не знала, чем его успокоить. А успокоить надо было непременно, потому что в противном случае никакого разговора о деле не получилось бы. Синди называла это переводом агрессивной энергии в сексуальную.
Удалось, похвалила она себя. Он хорош, как прежде. Эти тугие ягодицы, которые сейчас белеют на темном фоне задранной юбки, ей хорошо знакомы. Даже растяжки на талии — Алекс, видимо, пытался худеть. В угоду кому-то? — с внезапной и беспричинной ревностью спросила она себя.
Синди до сих пор верила, что женщина и мужчина узнают друг друга по запаху — если с ними все в порядке и природное обоняние ничем не испорчено. Вот если оно нарушено, то они могут спать со всеми подряд, химия не работает. Но у нее с этим все в порядке, Алекса она почуяла еще в школе. Впрочем, его брата тоже…
— Обо всех владельцах соколов? — переспросила Синди. — Конечно. Хотя это нелегко. — Она облизала губы и приоткрыла рот, словно ей не хватало воздуху.
— Я тебя придавил?
