За горизонт шло солнце, угасая,
и наступал уже разлуки час.
Прощанье — как всегда… Но в этот раз
я понял ясно, как люблю тебя я.
Ты это поняла, не сознавая…
Настал разлуки миг? Сиянье глаз
твоих опять соединило нас.
Не в силах мы расстаться, дорогая.
Мы оба, удивленные, молчали,
но в наших душах не было печали,
и вздохи были радостно легки.
Твои уста горели жгуче-ало…
Душа твоя в ладонях трепетала,
как умиравшей розы лепестки.
Перевод Виктора Андреева
ВЕЧНАЯ ЛЮБОВЬ
Пора настала — опадает снова,
подобно дням, листва в саду моем,
но осенью сильней, чем вешним днем{101},
льют розы аромат в тиши садовой.
Печален ты, душа твоя готова
лишь увядание узреть во всем,
но оглянись же в сумраке сыром:
пылают розы{102} поздние пунцово.
Без страха осень надобно встречать.
Цвет облетел — осталась ветвь живая.
Осталась ветвь — чтобы гнездо создать.
И ты гнездо грядущее не тронь.
Костер из мертвых сучьев разжигая,
припомни роз пылающих огонь.
Перевод Виктора Андреева
УЖЕ…
Вновь осень надсадно
шуршит за окном
лозой виноградной,
горящей огнем
пурпурным. И охрой
каштан окроплен.
Воробышек мокрый
летит на балкон.
Листва под ногами
грустна и мертва.
Все в прошлом. Мы сами —
как эта листва.
Уже наступила
пора вспоминать.
Что было, то было,
не будет опять.
Уже все позднее
рассвет настает,
и все холоднее
блестит небосвод.
Мир ярок — как в призме.
Свет тихий в душе.
И скоро у жизни
ты спросишь: «Уже?»
Перевод Виктора Андреева
Из сборника «Романсеро»{103}
ДАМА И РЫЦАРЬ{104}
— Чтоб от любви умирали, —
это не боле чем вздор.
— Вы никого не любили,
наверное, до сих пор.
— Никто от любви не умер
из тех, что влюблялись в меня.
— Ни разу они не познали
истинной страсти огня.
— В меня влюблены вы, конечно…
— Тайну любви своей
похороню я в сердце, —
так будет всего верней.
Печально вздохнула дама,
и тихо сказала она:
— Любви совершенство — в смерти.
Я так понимать должна?
Перевод Виктора Андреева
ЧЕРНЫЕ ОЧИ{105}
Пальмы ствол — ее стан,
гибка и крепка на диво;
волосы — жаркая грива,
взметнувшийся ураган.
И — мгновенье лови
на лезвии черной ночи —
поют роковые очи
о смерти и о любви.
Перевод Виктора Андреева
ВЕСЕННЯЯ ЛУНА
Акация в белом цвету
ветвь над скамьею склоняет,
она твою созерцает
цветущую красоту.
Любовью дышала весна,
и сердце — в сладостной муке.
Ты мне протянула руки —
в них расцветала луна.
Перевод Виктора Андреева
С ОБОЖАНИЕМ
Сверкающая в выси небосклона,
прекрасная в сиянии своем,
звезда ночная знает ли о том,
что смотрится она в морское лоно?
А безмятежное морское лоно
хранит покой, уверенное в том,
что отражает в зеркале своем
звезду, взирающую с небосклона.
Жемчужина, что в раковине зреет,
сверкая потаенной красотой,
осознает ли в глубине морской,
что властью над людьми она владеет?
Но счастием и властью тот владеет,
кто достает из глубины морской
сверкающую тайной красотой
жемчужину, что в раковине зреет.
Вот почему я, от любви страдая,
всегда ищу и верю, что найду,
свою жемчужину, свою звезду
в тебе — одной навеки, дорогая.
Перевод Виктора Андреева
ПАЛЬМА{106}
Когда любовь моя умрет —
так будет, так и прежде было —
то пусть же пальма над могилой,
над глыбой каменной взрастет.
Пройдут поспешно люди мимо,
ведь груз забвенья не тяжел,
а мне той пальмы стройный ствол
напомнит о моей любимой.
Печальною и нежной кроной
склонится пальма над землей, —
как будто снова надо мной
она склоняется влюбленно.
Пусть ветра вешнего дыханье
цветов приносит аромат,
ведь мне напомнит он стократ
ее духов благоуханье.
И запах буйного цветенья,
что всюду в воздухе разлит, —
мне верить хочется — смягчит
боль моего уединенья.
Чтоб ощутил я в сладкой муке —
как въяве, нет, еще сильней:
в пустыне памяти своей
опять ее целую руки.
И ветру, что шуршит листвой
высокой пальмы в час заката,
шептать я стану виновато
слова своей тоски живой.
Пусть память горькая опять
вечерней птицей обернется,
таинственной, той, что вернется
в гнездо на пальме — ночевать.
Перевод Виктора Андреева
КАСЫДА{107}
Лейле!
