Обыкновенно существа, приобщившиеся к могуществу Сета, склонны к странным чрезмерностям и ненужному насилию, и только прочно выстроенное общество, стоящее на фундаменте Маат, способно направить их устремления в благое русло. Но не должно ли заведомо исключить всякую возможность появления личности такого рода в сообществе художников, которым предназначено творить красоту?
— Его величество сообщил вам свою волю касательно Жара? — спросил старший мастер артели у Рамосе.
— Нет, но он воззвал к нашей проницательности.
— Стоит ли продолжать препирательства? — добавил Кенхир. — Мы должны понять волю фараона, он — глава и наставник Места Истины.
Уже и самые недоверчивые готовы были сдаться, но Неби стоял на своем.
— Мое назначение на должность начальника артели было одобрено фараоном, следовательно, мне доверено оценивать желающих присоединиться к братству. Вот почему всякая слабость с моей стороны заслуживала бы осуждения. Почему требования к этому мальчику должны быть менее строгими, чем по отношению к другим ремесленникам?
— Ты остался единственным судьей, не желающим, чтобы мы приняли Жара, — поставил точку Кенхир, — а необходимо единодушие. Тебя никто не поддерживает. Не поразмыслишь ли о перемене своего мнения?
— Наше братство не вправе без нужды подвергать себя опасности.
— Опасность неотъемлема от жизни. Уклоняясь от опасности, мы впадем в застой, а там и до смерти рукой подать.
Обычно спокойный, старший мастер готов был вскипеть.
— Посмотрите, этот Жар уже сумел нас разделить! Вот вам и довод в мою пользу! Если мы его примем, между нами то и дело будут вспыхивать искры раздора!
— Перегибаешь палку, Неби! Что, разве раньше мы не спорили, когда других искателей обсуждали?
— Не без этого. Но всегда приходили к единодушию.
— Надо как-то выходить из тупика, — решил Рамосе. — Может быть, ты все-таки согласишься с нашими доводами?
— Нет, — отрезал Неби. — Боюсь, как бы этот молодой человек не разрушил согласие в деревне и не сорвал наши работы.
— А что, тебе разве недостанет силы помешать этому?
— Свои возможности я бы не переоценивал.
Рамосе понял, что никакой натиск не сломит решимость начальника артели.
— Перечить — то же, что ничего не предлагать. Скажи лучше, Неби, что делать будем, чтобы выбраться из этой ямы?
— Давайте испытаем этого Жара еще. Если он в самом деле слышал зов и если ему достанет сил проложить для себя свою дорогу, врата отворятся.
Начальник артели изложил свой план.
Все согласились со старшим мастером, и даже Кенхир, хотя и ворчал, все же проголосовал за то, что казалось ему ненужной предосторожностью.
23
— Долго еще? — спросил Жар у одного из двух мастеровых, присевших рядом с ним.
— А я знаю?
— Сколько еще они будут заседать?
— Да уже отзаседались.
— А если долго, то это — как? Примета дурная? Или же добрый знак?
— Всяко бывает.
— А сколько искателей принимают за год?
— По-разному бывает.
— А сколько народу может быть в братстве? Предел есть?
— Тебе это знать не положено.
— А сейчас вас сколько?
— У фараона спроси.
— А рисовальщики добрые у вас есть?
— Всяк свое дело делает.
Жар понял, что вызнать у мастерового хоть что-нибудь не удастся; что с этим, что с тем, который рядом молчит, толковать проку нет: оба словно немые. И все же носа он не вешал. Если те судьи, которые так его пытали, взаправду справедливы, они оценят силу его желания.
Завидев человека, обогнувшего восточный угол ограды, Жар сразу же узнал прохожего и, вскочив на ноги, кинулся навстречу.
— Молчун! Приняли тебя?
— Да, мне повезло.
— Так заступись за меня! Хоть поговори там, в деревне.
— Нельзя, Жар. Я присягал хранить молчание, а что важнее слова?
— Так ты мне больше не друг!
— Ты что? Я в тебя верю. И уверен — ты пройдешь.
— Не хочешь за меня словечко замолвить. Боишься?
— Пойми, ну никак нельзя. Решает приемный суд. И больше никто.
— А что я говорил? Ты и вправду больше мне не друг… А я тебе жизнь спас.
— Я этого никогда не забуду.
— Уже забыл. Потому что ты теперь из другого мира… И в этом мире помочь мне не хочешь.
— Не могу. Эту препону тебе придется преодолевать в одиночку.
— Ну, спасибо за совет. Удружил.
— Братство дало мне новое имя: Нефер. И ты… ты, конечно, еще не знаешь — я женился.
— Ну?.. Хороша?
— Ясна… она, видишь ли, женщина такая… тонкая. Приемный суд допустил ее в Место Истины.
— Вот ведь везение — и все тебе! Небось семь помощниц богини Хатхор над колыбелькой твоих детей склонялись. И на подарочки не поскупились. А работу тебе какую дали?
— И этого я сказать тебе не могу.
— Ну и дела… Короче, меня для тебя больше нет.
— Жар…
— Уходи отсюда, Нефер Молчун. Уж лучше я один побуду. Да и не один — вон сторожа. Они, правда, как ты — тоже слова не вытянешь. Но хоть друзьями не прикидываются.
— Имей терпение. И веру. Ты услышал зов, значит, судьи тебе не откажут. Нефер протянул руку к плечу Жара. — Я в тебя верю, друг. И знаю, что в тебе живет такой огонь, который спалит все преграды.
Когда Нефер уходил, Жар с немалым трудом сдержал желание увязаться за ним и все-таки просочиться в селение; ну тогда уж точно бы выгнали. И навсегда.
Уже солнце клонилось к закату, когда соизволил появиться один из судей. Мышцы Жара напряглись, словно ему предстоял смертельный бой.
— Мы приняли решение, — объявил судья. — Мы принимаем тебя во внешнюю артель, которой управляет гончар Бекен, начальник всех помощников. Явишься к нему, и он даст тебе задачу, которую ты должен выполнять.
— Внешняя артель… Что это значит?
Судья удалился. И двое мастеровых за ним.
— Послушайте… Вы же так ничего толком и не объяснили…
Стражник в воротах решил вмешаться:
— Тихо ты! Решение тебе сказали, и ты должен его принять. А если нет, шагай отсюда и чтоб больше не появлялся. Но, скажу я тебе, внешняя артель — это совсем не плохо. Подберешь себе место по вкусу: можешь стать гончаром, дровосеком, прачечником, водоносом, садовником, рыболовом, хлебопеком, мясником, пивоваром или обувщиком. Весь этот народ вкалывает, чтобы мастеровые в Месте Истины благоденствовали. И все довольны. Да и я сам, и напарник мой, товарищ по службе при вратах, мы тоже люди внешнего.
