— Мне нужна Кайя, — сказала она. — Смертная, дочь Эллен. Настоящая я. Верни ее. Если ты это сделаешь, то я подумаю над твоими словами. Обещаю.
В конце концов, подумать не означает согласиться.
— Почему бы нет? — сказала Силариаль и прикоснулась к щеке Кайи холодными пальцами. — Ты же одна из нас. Тебе надо только попросить. Наслаждайся гостеприимством Летнего двора, пока будешь думать.
— Ага, — вяло согласилась Кайя.
Глава восьмая
Леса дремучие, вы мрачны, как соборы,
Печален, как орган, ваш грозный вопль и шум
В сердцах отверженных, где вечен траур дум,
Как эхо хриплое, чуть внятны ваши хоры.
Шарль Бодлер. Неотвязное.[8]
— Ваше величество, вы дурак! — сказал Эллебер.
Он смотрелся не к месту в городе, хотя и накинул ореол: черный костюм в тонкую красную полоску и галстук цвета засохшей крови.
— Потому что лезу в ловушку? — спросил Ройбен.
Полы его длинного шерстяного пальто раздувал ветер с реки. Вонь железа разъедала нос и горло.
— Наверняка.
Эллебер на ходу повернулся к королю. Он не обращал ни малейшего внимания на пешеходов, вынуждая их отступать с его пути.
— Даже ее предложение мира вызывает подозрения! Но то, что Силариаль согласилась на ваше абсурдное предложение, означает, что она нашла верный способ вас погубить.
— Да. — Ройбен схватил его за руку. — А тебе лучше идти по тротуару.
Эллебер остановился, откинул с лица длинные винно-красные волосы и вздохнул.
— Рыцарь королевы победит вас?
— Талатайн?
Ройбен на миг задумался. Было сложно представить врагом того Талатайна, который боролся с ним в детстве на весеннем лугу и был так влюблен в Этайн, что несколько лет собирался с духом, чтобы подарить ей букетик фиалок. Но сейчас эти воспоминания казались ему чужими. Возможно, стал чужаком и новый, сегодняшний Талатайн.
— Думаю, я могу одолеть его.
— Может, королева заготовила какое-то смертельное оружие или нерушимую броню? Нашла способ использовать железо?
— Возможно. Я все время об этом думаю, но ответов у меня ровно столько же, сколько у тебя.
Ройбен взглянул на свои руки, и ему представились умоляющие глаза жертв, их дрожащие губы и глотки, которые он перерезал по приказу Никневин. Он не помиловал их, впрочем, и себя тоже.
— По крайней мере, я куда лучший убийца, чем это представляет себе Силариаль.
— Так поделитесь наконец своим планом!
— У меня есть план, — сказал Ройбен, скривив рот. — Но я не знаю, что задумала Силариаль, и не могу оценить, хорош он или нет.
— Вам не следовало самому идти к Железнобоким, — продолжал ворчать Эллебер. — В мире смертных вы слишком уязвимы.
Они перешли дорогу вслед за двумя смертными женщинами. Одна из них катила пустую коляску, вторая яростно давила на клавиши мобильника.
— С нами должна была пойти Дулькамара. Вы обязаны были отдать приказ, а мы — его выполнить. Вот как повел бы себя настоящий повелитель Зимнего двора!
Ройбен свернул с тротуара и поднырнул под ограду из висячих цепей, разорвав край пальто о железный шип. Эллебер перелез через ограду и с шумом спрыгнул на землю.
— Настоящий король не стал бы выслушивать поучения от рыцаря, — сказал Ройбен. — Но давай, можешь позанудствовать еще немного. Как ты и сказал, я дурак, и как раз сейчас собираюсь заключить несколько абсолютно дурацких сделок.
Здание за оградой напоминало несколько блоков, поставленных рядом, только у одного из них на крыше был сад. Длинные плети плюща поднимались по кирпичной стене до самой крыши. Окон на втором этаже не было вовсе, на первом они были закрыты ставнями.
— Я просто хочу сказать, что Зимний двор изменил меня, — продолжал Ройбен. — И знаешь, впервые мне приятна эта мысль. Если я еще когда-нибудь встречу сестру, то ее вид будет напоминать мне о том времени, когда я еще не был развращен зимними фейри.
— Ваше величество, вы не…
— Да, правда. Полагаю, Зимний двор просто помог мне лучше узнать свою истинную натуру, которая была скрыта от всех, даже от меня.
— Какова же эта натура?
— Увидишь.
Ройбен поднялся на растрескавшееся крыльцо, подошел к деревянной двери и постучал.
— Скажите мне хотя бы, что мы сейчас делаем? — спросил Эллебер. — Навещаем изгнанников?
Ройбен прижал палец к губам. На ближайшем окне раскрылись ставни, и наружу выглянул великан. На голове у него торчали рога, закрученные как у барана, а длинная коричневая борода была на конце зеленой.
— Уж не само ли ваше темное величество пожаловало? — пробасил гигант. — Вы, без сомнения, прознали о моей лавке подменышей. Лучший выбор, уникальный товар! Не какие-нибудь примитивные деревянные чурбаны, а настоящие манекены, некоторые даже со стеклянными глазами. От живого не отличишь! Даже смертные с Истинным Зрением не всегда способны почувствовать разницу. Среди моих клиентов сама королева Летнего двора. Об этом вам, конечно, известно. Заходите посмотрите товар! У меня есть, что вам предложить!
Ройбен покачал головой.
— Нет, это у меня есть что предложить. Скажи, тебе не надоело в изгнании?
* * *
Кайя валялась рядом с Корни и Луисом в беседке из плюща, мягкой земли и сладкого убаюкивающего ветерка. Ночные цветы благоухали, наполняя темноту порхающими белыми пятнами лепестков.
— Чудеса, — сказала Кайя, вытягиваясь на траве. — Сейчас темно, но когда мы отплыли, там была ночь, а здесь — день. Все наоборот. А я думала, тут вечный день или типа того.
— Ага, странно, — подтвердил Корни.
Луис распечатал второй шоколадный батончик, откусил и поморщился.
— Не понимаю, почему королева заставила меня остаться? Что за дерьмо? Я сделал все, что она сказала. Дэйв…
Он осекся.
— Что Дэйв? — подхватил Корни.
Луис повертел в руках обертку.
— Может угодить в неприятности без моего присмотра.
Кайя провожала взглядом падающие лепестки. Подменыш, должно быть, уже вернулся к Эллен и занял место ее дочери в мире людей. Одно Задание выполнено, второе — невыполнимо. Что делать дальше?
Кайя очень сомневалась в том, что Силариаль позволит ей уйти отсюда живой. То, что она не отпустила Луиса, было плохим знаком, но и хорошим тоже. Хорошим — поскольку королева могла задержать его как проводника на обратный путь. Плохим — потому что Летний двор оказался паутиной, в которой они запутывались все сильнее, как в терновых кустах. При этом Кайя понятия не имела, куда ей стоило бы отправиться дальше.
