Пролог
Подняв тяжелый учебный меч, Джуд встала в первую боевую позицию – готовности.
«Привыкай держать на весу, – наставлял Мадок. – Ты должна быть достаточно сильной, чтобы бить, бить и бить без устали. Первый урок заключается в том, чтобы обрести такую силу. Это больно, но боль сделает тебя сильной».
Таким был первый урок, который он преподал после того, как убил ее родителей мечом, весьма схожим с тем, который она держала сейчас. Джуд тогда исполнилось семь лет – совсем еще ребенок. Теперь ей было девять, она жила в Фейриленде, и все переменилось.
Джуд уперлась ногами в землю. Переход из одной стойки в другую плавный, только ветер ерошил волосы. Первая позиция: меч вперед с наклоном в сторону для защиты тела. Вторая: эфес поднят высоко, клинок напоминает рог, идущий ото лба. Третья: рукоять к бедру, клинок обманчиво небрежно опущен вниз по направлению к противнику. И наконец, четвертая: рукоять снова вверх, к плечу. Каждая позиция позволяет легко перейти в атаку или защиту. Фехтование – те же шахматы. Предугадать ход противника и выставить блок, прежде чем тебя достанет сталь.
Но в эти шахматы играют всем телом. После такой партии остаются синяки, усталость, недовольство всем миром и собой.
А еще фехтование можно сравнить с ездой на велосипеде. Сколько раз она падала, учась кататься еще там, в настоящем мире. Постоянно сбитые, в струпьях коленки; мама даже опасалась, что шрамы останутся на всю жизнь. Но Джуд сама снимала боковые колесики с велосипеда, с презрением отвергая безопасную езду по тротуару, в отличие от Тарин. Ей хотелось носиться по улицам так же быстро, как Виви, а если в рану попадал мелкий камешек – что ж, тогда папа вытаскивал его вечером пинцетом.
Джуд тосковала по своему велосипеду, но в Фейриленде их не было. Вместо велосипеда у нее появились гигантские жабы, хрупкие зеленоватые пони и стройные, быстрые, как тени, кони с дикими глазами.
А еще оружие.
Убийца родителей стал их приемным отцом. Генерал Верховного Короля Мадок хотел научить ее носиться верхом и биться насмерть. Какие бы удары ни обрушивала она на него, он только хохотал. Ему нравилась ее злость. «Огонь!» – так он ее называл.
Она нравилась себе такая, злая. Злость лучше, чем страх. Лучше злиться, чем постоянно помнить, что ты – смертная среди чудовищ. Да и боковые колесики никто больше не предлагал.
На другом краю площадки Тарин под руководством Мадока отрабатывала переходы из позиции в позицию. Тарин, как и Джуд, тоже училась искусству боя, но уязвимые места у нее были другие. Стойки у Тарин получались лучше, но спарринг, тренировочный бой, сестра терпеть не могла. И в защите, и в нападении она действовала одинаково предсказуемо, ее ничего не стоило втянуть в обмен ударами и поймать неожиданным приемом. И всякий раз, когда такое случалось, Тарин выходила из себя, словно Джуд не победила, а неверным шагом испортила плавное течение танца.
– Поди сюда, – позвал Мадок с другого края серебристой лужайки.
Положив меч на плечо, она направилась к нему. Солнце уже садилось, но фейри – сумеречные существа, их день и середину не прошел. Небо исчертили медные и золотые полосы. Джуд глубоко вдохнула воздух, напоенный ароматом сосновых иголок, и на мгновение почувствовала себя обычной девочкой, постигающей основы нового вида спорта.
– Устроим бой, – сказал Мадок, когда Джуд подошла поближе. – Вы обе, девочки, против этой вот старой красной шапки. – Тарин оперлась на меч, и острие клинка ушло в землю. Держать оружие так считалось вредным для стали, но Мадок воздержался от замечания.
– Власть, – сказал он, – власть означает возможность получить, что пожелаешь. Власть означает возможность стать тем, кто принимает решения. А как мы получаем власть?
Джуд встала рядом с сестрой-близняшкой. Было ясно, что Мадок ожидает ответа, но также ясно, что ответа он ждал неверного.
– Мы учимся хорошо драться? – сказала она, чтобы хоть что-нибудь сказать.
Мадок улыбнулся, и Джуд увидела кончики нижних клыков: они были длиннее остальных зубов. Генерал потрепал ее по голове, и она ощутила его острые когти; касание было слишком легкое и не причинило боли, но напомнило, кто он такой.
– Мы получаем власть, забирая ее.
Он показал на невысокий холм с боярышником:
– Давайте следующий урок превратим в игру. Это мой холм. Ступайте и займите его.
Тарин послушно потопала к пригорку, Джуд потянулась следом. Мадок тоже не спешил, только скалил в ухмылке зубы.
– Что дальше? – без особого энтузиазма спросила Тарин.
Мадок задумчиво, словно прикидывая возможные правила игры, посмотрел вдаль.
– А теперь удерживайте его, защищайте.
– Подожди, как это? – спросила Джуд. – Защищать от тебя?
– Это игра-стратегия или тренировочный бой? – хмурясь, поинтересовалась Тарин.
Одним пальцем Мадок приподнял ей подбородок, чтобы Тарин посмотрела вверх, в его золотистые кошачьи глаза.
– А что такое спарринг, как не игра-стратегия в быстром темпе? – спросил он серьезно. – Поговори с сестрой. Когда солнце коснется ствола вон того дерева, я приду биться за свой холм. Сва́лите меня с ног хотя бы раз – значит, выиграли.
И с этими словами он удалился в ближайшую рощицу. Тарин села на траву.
– Я не хочу.
– Это всего лишь игра, – раздраженно бросила Джуд.
Сестра посмотрела на нее долгим взглядом – так они смотрели друг на друга, когда одна из них делала вид, будто все идет нормально.
– Ладно, и что, по-твоему, нам делать?
Джуд посмотрела вверх, на ветки боярышника.
– Что, если одна из нас будет бросать в него камни, а другая вступит в бой?
– Хорошо, – ответила Тарин и, порывисто поднявшись, начала собирать камни в подол юбки. – Как думаешь, он не рассердится?
Джуд покачала головой, но вопрос поняла. А вдруг они случайно убьют Мадока?
«Сам выбирай, на каком холме умирать», – часто говорила мама папе, и это было одно из тех странных выражений, которые, по мнению взрослых, они, дети, должны понимать. Причем некоторые поговорки совсем не имели смысла – например: «Лучше один в руках, чем два в кустах» или: «У каждой палки два конца», не говоря о вовсе уж загадочной: «Кошка может посмотреть на короля». Теперь, стоя на холме с мечом в руке, Джуд понимала эти высказывания лучше.
