Шизука передала один шест Каэдэ и, крепко держа другой обеими руками, выполнила ряд движений. Шест мелькал в воздухе быстрей, чем мог уследить глаз.
— Но такого я не умела! — изумленно глядя на девушку призналась Каэдэ.
Она удивлялась, что Шизука вообще смогла поднять шест, а тут такая сила и сноровка.
Шизука снова хихикнула, на глазах Каэдэ превращаясь из собранного воина в несмышленую служанку.
— К госпоже Каэдэ все это вернется! Давайте начнем.
Несмотря на теплое утро, Каэдэ стало холодно.
— Ты — учитель?
— Ой, я умею лишь немногое, госпожа. Вы, скорей всего, умеете то же самое. Вряд ли я способна научить вас чему-либо.
Хоть Каэдэ и вспомнила некоторые движения и обладала прирожденной способностью и высоким ростом, мастерство Шизуки превосходило любое ее умение. Шизука, которая служанкой изо всех сил старалась угодить Каэдэ, оказалась безжалостным учителем. Каждый взмах должен был выполняться безукоризненно: снова и снова, когда Каэдэ казалось, что она наконец улавливает ритм, ее останавливала Шизука и вежливо указывала, что госпожа опирается не на ту ногу или оставила себя незащищенной от смертельного удара сбоку. В конце концов она дала знак, что пришло время заканчивать, положила шест обратно на подставку, сняла маски и протерла лицо Каэдэ полотенцем.
— Прекрасно, — сказала Шизука. — У госпожи Каэдэ великий дар. Мы быстро восполним потерянные годы.
Физическая нагрузка, новая роль Шизуки, утреннее тепло, необычная одежда — все соединилось, чтобы вывести Каэдэ из равновесия. Она схватила полотенце и уткнулась в него, всхлипывая.
— Госпожа, — прошептала Шизука, — госпожа, не плачьте. Вам нечего бояться.
— Кто ты на самом деле? — рыдая, спросила Каэдэ. — Зачем притворяешься другим человеком? Ты сказала мне, что не знакома с госпожой Маруямой!
— Я хотела бы рассказать вам все, но пока не могу. Моя задача — защищать вас. Меня для этого послал Араи.
— Ты и Араи знаешь? Раньше ты говорила, что живешь в том же городе.
— Да, но мы не чужие друг другу люди. Он глубоко вас уважает, считает себя вашим должником. Когда господин Ногучи выгнал его, гневу Араи не было предела. Его оскорбило как недоверие Ногучи, как и плохое обращение с вами. Узнав, что вас посылают в Инуяму, где состоится свадьба, он подстроил все так, чтобы я сопровождала вас.
— Почему? Мне что-то угрожает?
— Инуяма — опасное место. Тем более сейчас, когда Три Страны находятся на грани войны. Как только ваш брак скрепит союз с Отори, Йода выступит против Сейшу в Западном Крае.
В пустой комнате солнечные лучи косо светили сквозь пыль, поднятую ногами девушек. За решетчатыми окнами текла вода каналов, кричали уличные торговцы, смеялись дети. Мир казался простым и открытым, лишенным темных тайн.
— Я всего лишь пешка на доске, — с горечью сказала Каэдэ. — Вы пожертвуете мной столь же быстро, как это сделали бы люди Тогана.
— Нет, Араи и я — ваши слуги, госпожа. Он поклялся защищать вас, а я во всем подчиняюсь ему.
Шизука улыбнулась, ее лицо неожиданно ожило страстью.
Они любовники, подумала Каэдэ, и ее снова охватил приступ ревности. Она хотела спросить: «А как же госпожа Маруяма? Какова ее роль в игре? Кто человек, за которого я иду замуж?», но боялась ответов.
— Сегодня слишком жарко, чтобы заниматься дальше, — сказала Шизука и забрала полотенце, смахнув слезы с глаз Каэдэ. — Завтра я научу вас пользоваться кинжалом.
Они продолжали стоять, и Шизука добавила:
— Не относитесь ко мне как-то иначе. Я всего лишь ваша служанка.
— Мне стоит извиниться за те моменты, когда я нехорошо обходилась с тобой, — смущенно сказала Каэдэ.
— Такого не было вовсе! — рассмеялась Шизука. — Вы слишком милосердны. Может, Ногучи вас ничему полезному и не научили, так хотя бы вы не переняли их жестокость.
— Я научилась вышивать, — сказала Каэдэ, — но иголкой никого не убьешь.
— Убьешь, — непринужденно возразила Шизука. — Я вам как-нибудь покажу.
Неделю они ждали приезда Отори. Погода становилась все более знойной и несносной. Вокруг горных вершин каждый вечер собирались грозовые тучи, вдалеке сверкала молния, а дождя не было. Каэдэ училась драться на мечах и ножах с самого рассвета до начала жары. С лица и тела девушки струился пот.
Наконец однажды утром, когда они ополаскивали лица холодной водой, среди привычного уличного шума раздался топот копыт и лай собак.
Шизука подозвала Каэдэ к окну:
— Смотри! Они приехали! Отори приехали.
Каэдэ всматривалась вдаль сквозь решетку.
Трусцой приближалась группа всадников. На большинстве шлемы и доспехи, но среди них был юноша с непокрытой головой, почти ее возраста. Она увидела изгиб его скул, блеск шелковистых волос.
— Это господин Шигеру?
— Нет, — рассмеялась Шизука. — Господин Шигеру едет впереди. Юноша — его подопечный, господин Такео.
Служанка выделила слово «господин» ироничным тоном, как потом вспоминала Каэдэ, в тот миг едва обратившая на это внимание, потому что юноша, словно услышав свое имя, повернул голову и посмотрел в их сторону.
Его глаза скрывали глубину чувств, но Каэдэ увидела в его чертах и силу, и печаль одновременно. Это разожгло в ней некий огонь, любопытство, которого она ранее не испытывала.
Мужчины поехали дальше. Когда юноша исчез из виду, Каэдэ словно ощутила утрату. Она машинально пошла за Шизукой обратно в гостиницу, но когда девушки добрались туда, Каэдэ дрожала как в лихорадке. Шизука, совсем не ведая, в чем дело, попыталась успокоить ее.
— Господин Отори — добрый человек, госпожа. Не нужно бояться. Никто не причинит вам вреда.
Каэдэ промолчала, не посмев открыть рта, потому что единственное слово, которое она хотела произнести, было имя юноши.
Такео.
Шизука пыталась заставить девушку поесть — сначала подала горячий суп, чтобы согреть ее, затем холодные макароны, чтобы остудить — но Каэдэ ничего не могла проглотить. Шизука уложила ее в постель. Госпожа дрожала под стеганым одеялом, глаза светились, кожа высохла, тело жило какой-то своей, неведомой жизнью.
В горах гремел гром, воздух пропитался влагой.
Встревоженная Шизука послала за госпожой Маруямой, которая привела с собой старика.
— Дядя! — восторженным криком поприветствовала его Шизука.
— Что случилось? — спросила госпожа Маруяма, села на колени рядом с Каэдэ и положила руку на ее лоб. — Она вся горит. Наверное, простудилась.
— Мы тренировались, — начала объяснять Шизука, — увидели, как приехали Отори, и ее словно молнией ударило.
