Каэдэ так хотелось выплакаться, но она взяла себя в руки.
— После того случая они поселили меня в резиденции. Мне дали служанку, сначала Юнко, затем Шизуку. Там жилось намного лучше. Меня должны были выдать за старика. Он умер, и я сильно радовалась. Но затем люди стали говорить, что знаться со мной, вожделеть меня — значит приближать смерть.
Она услышала, как всхлипнула госпожа, и обе замолчали.
— Я не хочу быть причиной смерти какого бы то ни было мужчины, — тихо сказала Каэдэ. — Я боюсь замужества. Не хочу, чтобы господин Отори погиб из-за меня.
Повисла тишина.
— Ты не должна говорить такие вещи, даже думать о них забудь, — наконец сказала госпожа Маруяма. — Я очень устала сегодня, — продолжила она. — Прости, что больше не могу разговаривать с тобой. Нам еще предстоят долгие дни пути.
Она позвала Саши. Служанка убрала подносы и постелила постель.
— Чем я обидела ее? — прошептала Каэдэ. — Я ее не понимаю: то она добрая, то уставится на меня, словно на отраву.
— Ты все выдумываешь, — тихо сказал Шизука. — Госпожа Маруяма очень любит тебя. К тому же, если не считать дочь, ты ее ближайшая родственница женского пола.
— Да? — удивилась Каэдэ, и, внемля уверенному кивку Шизуки, спросила: — Это имеет большое значение?
— Если с ними обеими что-нибудь случиться, то Маруяму унаследуешь ты. Тебе об этом никто не говорил, потому что клан Тоган хочет завладеть доменом. Потому Йода и настоял, чтобы тебя взяли заложницей Ногучи.
Каэдэ молчала, и Шизука продолжила:
— Моя госпожа намного важней, чем думает!
— Не дразни меня! Я чувствую себя потерянной в этом мире! Такое ощущение, что мне вообще ничего не известно!
Каэдэ приготовилась ко сну, но голова шла кругом. Она слышала, как ворочается в постели госпожа Маруяма, а утром увидела ее уставшее, осунувшееся лицо. Однако она разговаривала с Каэдэ по-доброму и, когда они отправились в путь, распорядилась, чтобы девушке выдали спокойную коричневую лошадку. Сугита поднял Каэдэ в седло и поручил одному из вассалов идти рядом. Девушка вспомнила пони, на которых каталась ребенком, и к ней стала возвращаться сноровка. Шизука не позволила ей ехать весь день, сославшись на то, что будут болеть мышцы и она сильно устанет.
Каэдэ понравилось сидеть верхом на лошади, и она не могла дождаться, когда взберется на нее вновь. Ритм поступи животного немного успокоил девушку, и она вернулась к раздумьям. Каэдэ ужасало собственное невежество и незнание мира, в который она вступала. Она была пешкой на доске великой игры, которую вели полководцы, но безропотно подчиняться — не в ее характере: ей хотелось разобраться в происходящем и принимать решения самостоятельно.
Произошло два события, которые еще больше взволновали девушку. Однажды после обеда они неожиданно остановились на отдых. На перекрестке к ним присоединилась малочисленная группа всадников, прибывших с юго-запада словно по предварительной договоренности. Шизука, как обычно, побежала поприветствовать их, переполненная желанием узнать, откуда они и что нового могут рассказать. Каэдэ лениво наблюдала, как она разговаривает с одним из мужчин. Тот низко наклонился с седла, чтобы передать ей что-то, Шизука кивнула и ударила коня по боку. Тот прыгнул вперед. Послышался гогот мужчин, за ним визгливый смех Шизуки. В тот миг Каэдэ увидела в своей служанке что-то особенное — страстность, которая озадачила ее.
Оставшуюся часть дня Шизука вела себя, как обычно: восхищалась красотами деревенской местности, собирала букеты диких цветов, здоровалась со всеми, кого встречала, а вечером, в доме, где они остановились на ночлег, Каэдэ застала ее за серьезным разговором с госпожой Маруямой.
Они тотчас перешли на тему погоды и приготовлений к следующему дню, но Каэдэ это насторожило. Шизука как-то сказала: «Такие люди, как я, не встречаются с такими, как она». Но между ними, очевидно, была какая-то связь, о которой девушка ничего не знала. Каэдэ стала подозрительной и в некоторой степени даже ревнивой. Она была вынуждена во многом полагаться на Шизуку, и не хотела делить ее с кем-то еще.
Жара усилилась, и путешествовать стало тяжелей. Каэдэ плохо спала, обеспокоенная не только своими подозрениями, но и комарами и другими ночными насекомыми. Девушка хотела, чтобы переезд поскорей закончился, и в то же время страшилась прибытия. Каждый день она собиралась расспросить Шизуку, но наступал вечер, и ей вечно что-то мешало. Госпожа Маруяма по-прежнему относилась к ней с теплотой, но Каэдэ не доверяла ей и отвечала с осторожностью, всегда сдержанно. У нее совсем пропал аппетит.
Во время мытья Шизука бранила девушку:
— Госпожа, у вас все кости выпирают. Вам нужно кушать! Что подумает ваш муж?
— Не говори мне о муже! — поспешно прерывала ее Каэдэ. — Мне все равно, что он подумает. Может, я придусь ему не по вкусу, и он оставит меня в покое!
Наконец они прибыли в горный город Цувано, куда под вечер их привела узкая дорога. Хребты чернели на фоне заходящего солнца. Бриз пробегал по рисовым полям на террасах, словно волна по воде, лотосы подняли огромные лазурно-зеленые листья, вокруг полей пестрели всеми оттенками дикие цветы. Косые лучи солнца окрасили белые стены города в розово-золотой.
— Тут, похоже, райское местечко! — не переставала восклицать Каэдэ.
Госпожа Маруяма обернулась к ней.
— Мы выехали с территории Тогана. Это начало феода Отори, — сказала она. — Здесь мы будем ждать господина Шигеру.
Следующим утром Шизука принесла Каэдэ вместо обычной одежды какое-то странное одеяние.
— Вы должны научиться орудовать мечом, госпожа, — сообщила служанка, показывая, как надеть необычный костюм.
Одобрительно оглядев хозяйку, она добавила:
— Если бы не волосы, госпожа Каэдэ сошла бы за мальчика, — и подняла тяжелые локоны, завязав их сзади кожаным шнуром.
Каэдэ прошлась руками по телу. Одежда была из грубой пеньки, выкрашенной в темный цвет, и сидела свободно. Ничего подобного она ранее не носила. Формы скрылись под толстой тканью, двигаться в которой было удобно и легко.
— Кто решил, что мне это необходимо?
— Госпожа Маруяма. Мы остановимся здесь на несколько дней, может, на неделю, до приезда Отори. Она хочет, чтобы вы были заняты делом и не переживали.
— Госпожа очень добра, — ответила Каэдэ. — Кто будет обучать меня?
Шизука хихикнула и ничего не сказала. Она провела Каэдэ через дорогу в вытянутое приземистое здание с деревянным полом. Там они сняли сандалии и надели башмаки. Шизука дала Каэдэ маску, чтобы защитить от повреждений лицо, и достала с подставки у стены две длинные деревянные палки.
— Госпожа когда-нибудь дралась на них?
— Конечно же, в детстве, — ответила Каэдэ. — Как только начала ходить.
— Тогда вы запомните эту последовательность.
