– Как ее зовут?
– Коваленко Анна.
– Да, я ее знаю. Хорошая девушка, смиренная, работящая. Но ее у нас нет.
У Андрея все оборвалось внутри.
– Как нет?! Я сам говорил с ней на Пасху!
– С Пасхи три недели прошло, молодой человек, – назидательно произнесла игуменья. – На Светлой неделе она сказала, что уходит. И ушла. Мы не всех принимаем, но никого не держим.
Разные мысли вертелись у Андрея в голове мутноватым водоворотом весь недолгий путь до редакции.
– Тебя, – сказала Валя, послушав телефон.
– Привет, вернулся и не звонишь? – послышался в трубке Тамарин голос.
– Да, возвратился и попал… Бусы тебе привез.
– Вот спасибо! Когда вручишь?
– Могу сегодня, но признаюсь сразу и честно – после отпуска я некредитоспособен, кулинарные безумства не для меня.
– Нашел о чем беспокоиться – просто пройдемся, – успокоила Тамара. – Сейчас в помещении сидеть грех – соловьи уже распеваются.
«Соловьи-разбойники тут сплошняком».
– О'кей, когда освободишься? Я домой за презентом забегу.
Тамара постриглась покороче, сделавшись от этого моложе и пикантней.
– Здорово выглядишь. – Андрей отдал ей пакет с красно-коричневыми снизками.
– Ух ты! Спасибо, дорогой!
Она чмокнула его в щеку.
– Рассказывай, как отдыхал.
– Получил комплекс туруслуг, начиная от волнующей экскурсии в Долину царей, кончая туповатым поджариванием на малолюдном пляжу.
– Загорел здорово. Какие планы на выходные?
– Борода планирует…
– Ага… Значит, в субботу на тебя рассчитывать нечего…
Когда Андрей вернулся в редакцию, Бороды уже след простыл, Валя собиралась запирать редакцию на выходные.
– Я три звонка сделаю и сам все запечатаю, лады?
Первым набрал номер соседки бабы Кати, Клавдии Филипповны. Она сразу его вспомнила и разрешила прийти – только пораньше, до начала любимого политического ток-шоу.
Подходя к дому, где жили старушки, Андрей первым делом посмотрел на окна черной вдовы. Света не было, но вряд ли восьмидесятипятилетняя русалка могла уползти далеко.
– Ух, какой вы смуглый! Или я вас забыла?
– Нет, с памятью у вас все в порядке – я на море был.
– На Черном?
– На Красном. Так что – доброжелательница не беспокоит?
– Нет, месяца полтора никаких гадостей не было. Так что – спасибо.
– Мы, собственно, ничего особенного не предприняли – просто я намекнул, что милиция будет тщательно отслеживать ситуацию. Она здесь, не уезжала?
– Куда нам – тяжко, возраст.
– А ее сын, внучка – навещают?
– Сына к ней жена не пускает, чтобы против семьи не настраивала, а внучку я давно не видела. Ну, да Катька сама виновата.
– Резонно… Не буду вас отрывать. Если что – звоните.
На этаж Андрей поднимался, до конца не уверенный, стоит ли ему это делать.
– Екатерина Васильевна, это Андрей из газеты! – прокричал через железную дверь. – Вы можете уделить мне пару минут?
Старуха неприязненно глянула на него в щелку.
«Все боится, что ее силой возьмут, соблазнятся юной красотой… Во – а вдруг это какой-нибудь поклонник похитил Анну К.?! Или уговорил ее вернуться в мир земной любви?» – всплыло у Андрея в голове.
Но додумывать эту богатую мысль было некогда, дверь распахнулась.
– Чего хотите? – неприветливо проскрипела старуха.
– Узнать, как вам живется. Соседи не обижают?
– Нет, не трогают. Не здороваются, это да.
– А сын, внучка – бывают?
– Нет, все меня забыли. Сама кручусь, как могу.
Было начало восьмого, когда Андрей позвонил в двери к гражданам Озерных. Открыл мужчина в тренировочном костюме.
«Ну и мамкин же сын!» – мысленно ахнул Андрей.
Мужчина был очень похож на мать – такие же правильные черты, голубые глаза, редкие, седые, но, видно, в молодости золотистые волосы.
– Аркадий Александрович? – улыбнулся Андрей. – Я школьный товарищ Ани. Не скажете, где ее можно найти?
Мужчина стоял и нерешительно, оценивающе оглядывал Андрея. Тут в прихожей появилась мать Анны К.
– Добрый вечер.
– А Ани нет, я же вам говорила. Она живет в другом месте. Здесь появляется редко.
– Если вы имеете в виду Голубинский монастырь, она ушла оттуда три недели назад, и никто не знает куда. Вам это известно?
По-видимому, родители были осведомлены о пребывании дочери в монастыре, но полагали, что это семейная тайна.
Они коротко, украдкой, переглянулись.
– А… откуда вам это известно? – спросила женщина.
– Матушка настоятельница рассказала сегодня утром. А куда, по-вашему, могла уехать Аня?
– Мы не знаем, – упрямо повторила женщина, отвернувшись.
– А прежде за ней такие исчезновения водились?
– А почему вас это так интересует? – раздраженно спросил мужчина.
– Потому что я журналист, и мне все интересно по определению. А потом, так принято – если куда-то исчезает наш коллега, мы стараемся выяснить – он хотя бы жив? Вам не интересно, что сейчас происходит с вашей дочерью?
Новость об исчезновении Анны К. была для них неожиданной, по-видимому, они не могли ее переварить. Давить на них было бесполезно.
– Хорошо… Если что-то узнаете или Аня даст о себе знать, попросите ее выйти на меня. Скажите – я хочу ей помочь. Это хоть понятно? Я хочу и могу ей помочь.
В десятом часу Андрей отправился в «Подкову» – невмоготу было сидеть дома. Все-таки в этом двусмысленном местечке работал лучший бармен города. А главное, Тамарка не любила туда ходить.
Небо нахмурилось, потянуло влажным, холодным ветром. Пришлось надевать плащ, брать зонтик.
В баре было немноголюдно. Андрей быстро обежал глазами полутемное помещение – вроде знакомых нет, – присел к стойке. Заказал «Дайкири», который стоил здесь вдвое дешевле московского.
– Ужинать будете? – спросил бармен. – Там столик освободился. У нас сегодня гордон-блю.
– А что – можно, – лениво протянул Андрей, вспомнив, что после отпуска никак не войдет в привычное бытовое русло и дома ничего из съестного нет.
Официант проводил его за столик в деревянно-кожаном закутке подковкой. Андрей сел лицом к залу. Да, отличные условия для встречи граждан с нечистой совестью или для находящихся в бегах – свет здесь был таким мягким и неярким, что лица людей почти не различались. Через несколько минут официант принес полыхающий гордон. У Андрея так заныло под скулами, что сразу расхотелось глазеть на публику.
