— Третий час ночи, а ты пытаешься перебудить весь район.
— Прости, мам. Я не хотела тебя разбудить. Мне не спится.
— Я вижу. Генератор не помогает? Я улыбаюсь.
— Ты даже не представляешь, как помогает.
— В каком смысле?
— Ни в каком. Еще раз извини. Я ложусь под одеяло.
— Не волнуйся, я скоро засну.
По маминому лицу видно, что она не верит ни единому моему слову. У нее такое озабоченное выражение, какое бывает только у матерей.
— Кендалл, мы с отцом очень за тебя волнуемся. Ты не можешь не спать по нескольку ночей подряд. Это не нормально.
— Я знаю, мам…
— Я запишу тебя на прием к доктору. Пускай выпишет рецепт на снотворное. Оно здорово помогает при нарушениях сна.
Боже.
— Ты сейчас цитируешь какую-то рекламу? Мама изображает телевизионный голос:
— Твои сны скучают по тебе.
Не те, в которых участвует Джейсон Тиллсон.
— К тебе на работу сегодня приходили представители фармацевтической компании?
Из ее рассказов за ужином мы давно поняли, что в мире нет ничего агрессивнее этих страшных людей с их бесконечными брошюрами и образцами.
— Нет, Кендалл. И можно обойтись без сарказма. Она всегда так делает. После каждого визита торговых представителей фармацевтов, заваливающих больницы бесплатными образцами лекарств, она тащит все это домой и пытается вылечить наши с Кейтлин воображаемые заболевания. Клянусь, у нас в доме нет ни одной ручки без логотипа фармацевтической компании.
— Не нужны мне лекарства, мам.
Честно! Не нужна мне зависимость, которая не только память мне испоганит, но еще может помешать развитию паранормальных способностей. К тому же у этих таблеток полно побочных эффектов: усталость, головокружение, паралич, кровавый стул, дивертикулит, дым из ушей, отрыжка, газы, тремор, выпадение ресниц и зубов, опухание языка, почернение ногтей… я могу еще долго продолжать. Никакого снотворного.
— Не нужны при этом лекарства.
— При чем? — удивленно интересуется мама.
Я натягиваю одеяло до самого подбородка.
— Ни при чем, — бормочу я в ответ.
У меня жутко колотится сердце. Неужели я сболтнула лишнее? Не то, чтобы я не хотела поговорить с мамой… просто я не думаю, что она в состоянии меня понять. И я не думаю, что в ее аптечке найдется средство, способное меня излечить.
Но мама не позволяет сбить себя с толку.
— Кендалл! Я — твоя мать, и я страшно за тебя беспокоюсь. Поговори со мной! Мы выдернули тебя из мира, в котором ты прожила всю жизнь. Тебе приходится привыкать к новой школе. Я все это понимаю. — Она садится на кровать и берет меня за руку. — Мой отец служил в армии, и мы часто переезжали. Техас, Колорадо, Джорджия, Алабама, снова Техас, Германия и, наконец, Иллинойс. У меня никогда не было нормальной жизни и настоящих друзей, но и таких проблем со сном, как у тебя, у меня тоже никогда не было. Я понимаю, что ты сейчас переживаешь, но дай Рэдиссону шанс. Твоему отцу здесь очень нравится, а у тебя скоро появятся новые друзья. Поверь мне, милая.
Я накрываю голову одеялом и издаю некрасивый стон. Потом я смотрю на маму. Она действительно очень обо мне беспокоится.
— Мам, у меня уже есть друзья. На самом деле, завтра они у нас ночуют.
Обожаю эту мамину улыбку.
— Замечательно. Я очень рада. Только пообещай рассказывать мне, что с тобой происходит.
Она собирается уходить.
— Я не только твоя мать, милая, но и твой друг. Ты можешь довериться мне.
Мое сердцебиение снова ускоряется, только на этот раз ничего сверхъестественного в этом нет. Мне нужно все рассказать. Мама говорит, что поймет. Моя телепатическая интуиция твердит «поверь матери» и «расскажи правду». Я никогда ее не обманывала, но мне и ни разу не приходилось рассказывать своей очень религиозной матери о том, что я могу разговаривать с духами умерших людей. Сможет ли она это вынести? Любовь в ее глазах говорит, что да.
Я сажусь.
— Мам?
— Да, милая?
Я прикусываю нижнюю губу и покрепче сжимаю в ладони медальон.
— Я действительно могу все тебе рассказать?
— Конечно, Кендалл.
— И ты не начнешь сходить с ума и все такое?
Она делает глубокий вдох.
— Я точно сойду с ума, если ты сейчас же все мне не расскажешь.
Ладно… поехали.
— Ты не поверишь, но… но…
— Но, что, Кендалл?
— Все эти проблемы со сном у меня из-за пробуждения… типа того…
— Я не понимаю.
Я вздыхаю. Не хочу я этого делать. Не хочу. Не может это побыть секретом чуть дольше, пока я сама во всем не разберусь? Мама от нетерпения вот-вот начнет подскакивать на кровати. Надеюсь, она выслушает и поможет мне.
— Кажется, я… телепат.
Мама смотрит на меня так, словно я только что совершила самый страшный из смертных грехов. Любовь в ее глазах сменяется недоверием.
— Для игр уже очень поздно, Кендалл.
— Я не шучу, мам. Мне действительно кажется, что я — телепат.
— Ты что?
От волнения я начинаю говорить со скоростью света. Слова выливаются из меня огромными волнами. Я не могу остановиться.
— Знаю, что в это трудно поверить. Я сама сначала не верила. Но я не могу спать из-за того, что переживаю телепатическое пробуждение. Я буквально вздрагиваю от каждого шороха. Я знаю, о чем думают люди, и могу чувствовать чужую боль. Да, и я встретила одну женщину, у которой есть такие же способности, и она помогает мне пройти через пробуждение. Учит концентрировать внимание, правильно дышать и общаться с духами с помощью этого медальона.
Я показываю маме розовый кварц на ладони.
Мама только моргает в ответ.
— Ты г-говоришь с духами? — хриплым голосом спрашивает она.
— Да, мам. Ты в это не поверишь, но я вижу мертвецов.
После целого десятилетия молчания, мама резко вырывает у меня из руки медальон. Удивление на ее лице сменяется потрясением, а затем и ужасом. Мои способности позволяют мне познать всю глубину ее ужаса. Она его излучает волнами, как микроволновая печка. Меня вдруг окружает тьма. О-о. Это признание было не такой уж и хорошей идеей.
Вот оно — материнское понимание.
Как говаривала моя бабушка Этель, проигрывая в карты своим подружкам-пенсионеркам: «Я по уши в дерьме и без спасательного круга».
Глава десятая
Ладно, с фразочкой из Шестого чувства я явно перестаралась.
