Конечно, он прекрасно знал, что рано или поздно обязательно женится. Но случилось так, что судьба свела его с девушкой, вовсе не стремившейся выйти за него замуж. Но с другой стороны, она настоящая красавица. К тому же на редкость чувственная, хотя сама об этом даже не подозревает. И, следовательно…
Рис принялся расхаживать по комнате.
— Когда-нибудь каждый из нас женится, — деликатно заметил Уиндем.
— Да, разумеется. И что же это в данной ситуации означает? — Граф остановился, и пристально посмотрела на художника.
Тот медлил с ответом. Наконец выпалил:
— Ты не собираешься жениться на Сабрине?
— Пока не знаю, — пробормотал Рис. Он снова прошелся по комнате. — Полагаю, мне больше подошла бы жена из какого-нибудь аристократического рода. Но если уж случилось то, что случилось… — Он несколько раз вздохнул. — Думаю, у меня есть два выхода. Выход первый: я женюсь на мисс Фэрли, чтобы спасти ее репутацию. Разумеется, она будет жить здесь, в Ла-Монтань, а я — в Лондоне, по крайней мере, большую часть года. Мы сможем жить раздельно, как и подобает аристократической семье. Точно так же живут некоторые известные поэты со своими женами. Я уверен, что Уильям Шекспир прятал жену, не выставлял ее напоказ. Но есть еще один выход.
— Какой же?
— Я могу дать ей денег, чтобы она уехала.
— Уехала? Что ты имеешь в виду?
— Миссионерскую поездку. Вероятно, она предпочтет именно это решение проблемы.
— А твой кузен?.. Поедет ли он вместе с мисс Фэрли? И вообще, какие у него планы?
Рис очень сомневался в том, что у кузена Джеффри имелись какие-то планы на будущее. Но он был почти уверен, что Джеффри не собирался всю свою жизнь оставаться священником. Кузен был весьма высокого мнения о собственной персоне, а такие люди редко становятся священниками.
— Я намерен предложить кузену Джеффри место викария в Бакстед-Хите. Думаю, на какое-то время это его устроит.
— А знаешь, Рис, что меня сегодня позабавило? — неожиданно спросил Уиндем.
— Судя по твоим интонациям, абсолютно все.
— Может быть, не все, но кое-что меня действительно позабавило. Хотя я уверен, что отцу девушки это совсем не понравилось…
— Говори же! О чем ты?.. — Граф пристально взглянул на приятеля.
— Могу поклясться, что она в этот момент стояла на цыпочках, — с ухмылкой ответил художник.
— На цыпочках? — переспросил Рис.
— Совершенно верно. — Уиндем снова ухмыльнулся. — Она старалась облегчить тебе работу, если можно так выразиться.
Рис прекрасно знал, что мисс Фэрли целовалась с ним с величайшей охотой, однако он не снимал с себя вины. Да-да, в любом случае он допустил глупейшую ошибку.
— Но я заметил еще кое-что, — продолжал Уиндем.
— Неужели? Что же еще?
— Твои руки находились чуть ниже ее спины. Рис с удивлением взглянул на художника.
— Разумеется, именно там они и находились. А где же еще должны находиться руки мужчины, когда он целует женщину?
— Рис, если честно, то забавно вовсе не это… Видишь ли, твои руки… — Уиндем хохотнул, но тут же в смущении умолк.
— Черт побери, говори же! — прорычал граф.
— Хорошо, Рис, скажу. Ваше с мисс Фэрли… общение выглядело так, что было совершенно ясно: это происходит уже не в первый раз. Я ведь прав, не так ли?
Рис промолчал; он вдруг понял, что они с Уиндемом, возможно, говорят о его будущей жене, о графине Роуден. Да и что он мог ответить приятелю? Не мог же он рассказать о ночной встрече с мисс Фэрли, а потом заявить, что он ничего подобного не хотел, и все получилось случайно.
Снова отвернувшись к окну, Рис пробормотал:
— Что ж, Уинд, пожелай мне удачи.
Сабрина вылетела из библиотеки, словно выпущенная из арбалета стрела. Стуча каблуками, она побежала в дальний конец коридор, а Мэри тотчас же бросилась следом за ней. Добежав до конца коридора, Сабрина свернула в первую же попавшуюся комнату и, даже не прикрыв за собой дверь, в изнеможении рухнула в кресло, стоявшее у пылающего камина. Прикрыв лицо ладонями, она с вздохом прошептала:
— Ох, что же мне теперь будет?
Минуту спустя, послышались шаги, и тотчас же раздался голос Мэри. Подруга застрекотала как сверчок, пытаясь утешить ее и успокоить.
Снова вздохнув, Сабрина взглянула на нее и с грустной улыбкой пробормотала:
— Как хорошо, что ты о чем-то болтаешь, Мэри… Когда ты говоришь, мне не так тяжело.
— Вот и замечательно! — просияла Мэри. — Не беспокойся, все будет хорошо, вот только… — Она внимательно посмотрела на девушку и прошептала: — Дорогая, как же так получилось?.. Как случилось, что ты… целовалась с Распутником?
— Ну, видишь ли… — Сабрина потупилась. — Мэри, давай лучше не будем говорить об этом.
— Как хочешь, — кивнула Мэри. На языке ее вертелось множество вопросов, какой из них задать — не задавать же все вопросы сразу… Немного подумав, она задала самый главный: — Скажи, Сабрина, ты любишь его?
Девушка с удивлением взглянула на подругу.
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Ну, видишь ли, мне показалось, что вас переполняла страсть, — почти шепотом ответила Мэри. — Или, может быть… Неужели он пытался…
— Мэри, перестань! — закричала Сабрина. — Я не хочу об этом говорить, понимаешь?!
Мэри энергично закивала. Но долго молчать она не умела и почти тотчас же задала следующий вопрос:
— А как все произошло? И вообще, какие у вас с ним отношения?
Сабрина громко застонала и, наклонившись, спрятала лицо в ладонях. Мэри же, наконец, проявила благоразумие и больше не задавала вопросов.
Какое-то время подруги молчали. Внезапно Сабрина подняла голову и с дрожью в голосе проговорила:
— А как же Джеффри?.. Мэри всплеснула руками.
— Ах, бедный Джеффри! — воскликнула она.
Сабрина мысленно улыбнулась; она прекрасно знала, что подруга не способна на искреннее сочувствие. Если же Мэри делала вид, что за кого-то беспокоится, то это означало только одно: ее одолевало любопытство — или просто хотелось поболтать.
— И объясни мне, откуда здесь взялся мой отец? — добавила Сабрина.
— Сначала за ним послала Лиззи. — Мэри снова оживилась. — А через несколько дней его пригласили Колберты для душеспасительной беседы с тяжелобольным отцом, — он, наверное, скоро умрет, хотя вообще-то Бог милостив, так что, может быть, и не умрет. Но никого из священников не было поблизости, ведь никто же из них не знал, что Джеффри будет гостить в Ла-Монтань, верно? А мистер Колберт хорошо знаком с твоим отцом, поэтому его и пригласили.
