Когда пришло время завтрака, Джесс начала нервничать. О боже! Она не только лежала в постели с обнаженным мужчиной, но даже проспала несколько часов. Как стыдно!
Она вышла из комнаты, не зная, как посмотрит Шарлю в глаза после ее поступка, и самая трусливая часть ее натуры желала, чтобы Каран уже уехал в Париж.
Но Шарль, наоборот, словно с точностью до секунды знал, когда она выйдет из комнаты, и возник в коридоре, едва Джессика спустилась вниз. Она понимала, что попытка не покраснеть при виде Шарля обречена на провал, и действительно залилась краской, когда он нежно поздоровался:
— Привет, моя храбрая, — очевидно, намекая на обычай Наполеона здороваться со своими солдатами: «Привет, мои храбрецы!», пристально посмотрел на разрумянившиеся щеки Джессики и поцеловал ее.
— Э-э… д-доброе утро… — пролепетала она.
— Завтракать, — решительно заявил Шарль, улыбнулся, и день начался.
Это был хороший день. Джессике он показался даже лучше предыдущего, хотя они с Шарлем занимались почти тем же самым, что и вчера. Вместе ходили к лошадям, проминали Сэнди и Адмирала, то молчали, то разговаривали. Казалось, Шарль готов ответить на любой ее вопрос, как серьезный, так и пустяковый, но и сам времени даром не терял, и даже вырвал у Джесс признание, что она неплохо играет на фортепиано.
— И зачем я только вам об этом рассказала? — изумленно спросила Джессика, когда они возвращались домой после долгой прогулки по полям и лесам.
— А вы и не рассказывали. Я вытащил это из вас клещами, мадемуазель Скромность, — усмехнулся Шарль.
— А, ну тогда все в порядке, — засмеялась она. Стало легко на сердце, карие глаза счастливо сияли, и все же она подумала, что скорее покончит с собой, чем позволит Шарлю догадаться о своих чувствах.
Каран уже направился в свой кабинет, а Джессика — к себе, но вдруг приостановился и спросил:
— Может, сегодня мы куда-нибудь поедем обедать?
Прекрасные глаза Джесс расширились, но она так и не смогла придумать убедительного предлога для отказа.
— Наверное, Рене начала что-то готовить… — Инстинкт самосохранения все же помог ей найти крошечную зацепку.
Шарль покачал головой.
— Рене еще утром знала, что мы сегодня вечером можем отправиться обедать в другое место.
— Ох… — пробормотала Джесс. — Ну, раз так… — И, вежливо сказав: — С удовольствием, — быстро поднялась к себе в комнату.
День прошел чудесно, но теперь Джессика снова начала нервничать. Готовясь к вечеру, она попыталась оставить страхи позади, но это оказалось нелегко. Шарль ждет, напомнила себе девушка. За всем, что происходило — непринужденной беседой, совместными конными прогулками, завтраками, обедами, — скрывалось его спокойное ожидание.
— Вы надевали этот наряд в тот вечер, когда приехали сюда, — заметил Шарль, когда она вошла в гостиную в платье темно-абрикосового цвета. Удивительно, как Каран это запомнил?
Шарль был так обворожителен и добр, что время пролетело незаметно. Джесс хотелось, чтобы этот день никогда не кончался.
— Это ужасно! Теперь мне придется сесть на диету, — засмеялась Джесс, глядя на взбитые сливки, которые Шарль заказал ей на десерт.
— Не похоже, чтобы у вас был лишний вес, — любезно возразил он. — Правда, сейчас вы выглядите гораздо лучше, чем когда впервые приехали ко мне.
Джессика знала, Шарль прав. На ее обычно бледных щеках теперь появился румянец, черты лица смягчились, когда Шарль рассказал ей о двух несчастных случаях с Жаном, сняв камень с ее души и избавив от терзавшего в течение года чувства вины.
— Спасибо за вечер. Спокойной ночи, — коротко бросила Джесс, пока Шарль запирал входную дверь, и быстро поднялась к себе в комнату.
День прошел хорошо, а что дальше? Проблема ее неспособности стать женой оставалась, Шарль ждал, и, к тому времени когда она приняла душ и надела пижаму, Джессика чувствовала себя такой же подавленной, как и накануне. После чудесного дня, проведенного с Шарлем, она знала, что всем сердцем и душой хочет выйти за этого человека замуж! Однако неумолимая логика доказывала, что супружеские отношения между ними невозможны. Ибо если Шарль прикоснется к ней не как друг, а как любовник, она взорвется. А он все «ждал»!
Пролежав в постели два бессонных часа, Джессика решила, что ее мучения сегодня стали еще сильнее — наверное, по контрасту с чудесным днем, проведенным с Шарлем.
Гнев — на себя, на него, на усталость, слабость и невозможность уснуть — наконец снова выгнал ее из постели. Надо что-то предпринять. Она опять пойдет к Шарлю и покончит с этими муками на веки вечные!
На этот раз она так спешила, что даже не стала надевать халат. К счастью, когда она тихонько вошла в спальню Шарля, там было темно.
Остановившись у дверей, Джессика поняла, что Шарль спит, и приходить не следовало. Ее решимость мгновенно исчезла, она молча повернулась, чтобы выйти из комнаты, и тут Шарль привстал.
— Ложитесь в постель, маленькая, — пригласил он. Голос Шарля звучал мягко и успокаивающе.
И опять у Джесс пересохло во рту, и сначала она не могла сдвинуться с места. А затем, едва сознавая, что делает, тихо закрыла дверь и пошла к кровати.
Когда Джессика скользнула между простынями, нервы начали сдавать. Она чувствовала тепло сильного мужского тела, не касаясь его. Но Каран лежал к ней спиной, не оборачиваясь, и внезапно Джессику ошеломило сознание нелепости ее поступка. Шарль не хочет, чтобы она спала с ним! То, что она приходит и ложится к нему в постель, это верх бесстыдства! Придя в ужас, она начала сползать с кровати, но запуталась в простыне… и вдруг поняла, что кусок материи, который она держит в руке, не простыня и не ее пижама. Это его пижамная куртка!
Ох, Шарль, я люблю тебя… Она не покинет его постель. Он ждал ее, иначе зачем ему, привыкшему спать нагишом, надевать пижаму? Джесс прилегла снова, но все равно не смогла сдержать дрожи во всем теле. Все еще лежа к ней спиной, Шарль протянул назад руку и коснулся Джессики.
— Попытайтесь немного поспать, — нежно предложил Шарль, а когда до трясущейся Джессики дошло, что он предпочитает спать, а не заниматься с ней любовью, Каран убрал руку.
Джессика полежала еще немного, пытаясь представить себе мотивы поведения лежащего рядом человека. Мужественность, явная опытность плюс непринужденность, с которой деверь спросил, занимались ли они с Жаном любовью до свадьбы, заставляли отвергнуть мысль, что Каран придерживается ханжеских взглядов — «никакого секса до бракосочетания». Но тогда почему? Может, это ее вина? Неужели она ему не нравится? Но разве это возможно? Шарль ведь сам говорил о браке, о детях… Сон тут же пропал. Джессика ворочалась с боку на бок и вдруг поняла, что лежит лицом к спине спящего Шарля.
Ох, как она любила этого человека… Джессика тихонько протянула руку и дотронулась до мускулистой спины, казалось, она не в состоянии сопротивляться соблазну. Шарль не шевелился. Она придвинулась теснее, близость мужского тела несла тепло и уют. А он по-прежнему не шевелился. Джессика продолжала придвигаться, пока их не разделило расстояние в дюйм, а то и меньше. Хотелось прикоснуться, обнять его. Едва осмеливаясь дышать, она дотронулась рукой до его тела.
