Он кивнул. Его руки продолжали удерживать ее, а глаза — трудно понять их выражение — прямо смотрели на нее.
— Сначала я невольно соврала тебе, потом мне стало стыдно, но как-то так получилось, что я продолжала упорствовать.
— Ну теперь-то ты готова сказать, кто ты на самом деле?
— О да! — Слова полились из нее, как из фонтана. — И все потому, что ты и твоя Испания так сильно повлияли на меня. Дали мне возможность почувствовать себя непринужденно и стать самой собой. Правда… я стала совсем не такой, какой была до этого, Хосе.
— Это замечательно. — Его руки с силой сжимали девичьи ладони. — Теперь ты станешь такой, какая есть, даже если тебе это и неприятно.
— Да. Так прекрасно быть здесь вместе с тобой. Но… — она отвела от него глаза, — но я не такая крепкая, как этот камень.
— Это дело поправимое. Ты будешь такой же крепкой. — Хосе подхватил ее, приподняв над землей.
— Я буду стараться, обещаю.
— А я обещаю помочь тебе всем, чем смогу.
Так они вновь обменялись клятвенными заверениями, как и раньше, когда останавливались на дороге у виллы «Горго». Но сейчас заверения были более серьезными и не только потому, что произносились перед лицом многовековой истории. На этот раз молодые люди говорили откровенно, без недомолвок, понимая друг друга. Но когда Хосе опустил девушку на землю и повел к машине, ею овладело сомнение — а не испытывает ли он ее, и не собирается ли продолжать эти испытания?
— Хотелось бы еще кое-что выяснить, — сказал он, открывая дверцу. — Мне еще не все про тебя известно. Например, нет ли у тебя мужа?
— Ох, конечно нет! — Лилит от удивления не могла двинуться. — Почему ты спрашиваешь об этом, ведь я же сказала, что я девушка…
— При нашей первой встрече я поверил тебе.
— А теперь не… не веришь? — пролепетала она.
Он пожал плечами.
— Ты очень красива. Почему бы не предположить, что у тебя были мужчины?..
— Ты спрашиваешь потому, что я обманывала тебя? — она почувствовала, как слезы невольно подступают к глазам.
— Не могу сказать, что обман явился причиной вопроса, — произнес он ледяным тоном, от которого повеяло отчуждением. — Один или даже несколько мужчин могли… — Его рука крепко сжала ее ладонь. — Могли затащить тебя в постель.
— Могу сказать только одно — этого никогда не было. — Она почувствовала, как от обиды и злости у нее перехватило горло, и подняла голову. — Честно, нет.
Горящие глаза Хосе обжигали.
— Ни один?
— Ни один.
И тут слезы брызнули из ее глаз. Лилит попыталась смахнуть их и, чувствуя, что не может успокоиться, схватила сумку, чтобы достать платок. Хосе вырвал ее и кинул в салон.
Его руки обвили ее талию, губы прикоснулись к влажным от слез щекам, а потом прижались к припухшим губам. Она встретила это прикосновение с радостным трепетом. Казалось, наступил момент для жадных и жарких поцелуев, от которых они воздерживались целых пять дней. Но Лилит подумала, что после столь длительного перерыва он может задушить ее в объятиях, и постаралась нежно сдержать любимого. Эти прикосновения положили начало новому этапу в их отношениях. Горячие, нежные губы, прижавшиеся к ее губам, были так сладки. И все же Лилит уклонялась от настойчивой ласки. Она взглянула в глаза Хосе и попыталась прекратить эту муку.
— Не продолжить ли путешествие в Севилью?
— Непременно, красавица. Но мне кажется, ты боишься ехать туда. Тебя одолевает какая-то тревога, правда? — Он на секунду замолчал. — Не знаю, что вызывает у тебя страх, но ты должна его преодолеть.
Лилит покачала головой, испугавшись, что проницательный испанец догадывается о том, что ее тревожит, и небрежно произнесла:
— Пора ехать дальше. — Она несколько раз вдохнула прохладный горный воздух. — Подожди-ка минутку… — И сделала еще один вдох. — Ты чувствуешь, как здесь пахнет цветами? Мне кажется, что я вся пропиталась этим ароматом.
— И очень хорошо, — улыбнулся Хосе. — Посмотри, сколько здесь маков. Недаром в этих местах устраивают фестивали цветов. — Он глубоко втянул в себя воздух. — Ух, какой запах! Ты любишь цветы?
— Какая женщина их не любит! Я очень люблю розы.
— У нас тоже любят. Как только ты заговорила о них, я сразу же вспомнил Болгарию. Вот где настоящий культ роз! Я уже рассказывал тебе, что некоторое время провел в этой стране. Мы гордимся своими винами, а болгары — розами. Они выращивают специальные сорта, чтобы из лепестков делать розовое масло. Я слышал, что для производства одного грамма масла требуется две тысячи роз.
— О боже! Должно быть, это дорого стоит.
— Почти как золото, — рассмеялся он, — самое романтичное золото в мире…
Вскоре они миновали перевал и спустились в цветущую долину. Машина мчалась по дороге, с одной стороны которой тянулись апельсиновые сады, а с другой открывался вид на зеленые поля, казавшиеся при лучах заходящего солнца безбрежным цветным ковром. До Севильи оставалось лишь несколько десятков километров.
Лилит казалось, что каждая клеточка тела все еще пропитана свежестью горного воздуха, смешанного с ароматом цветов. Как долго сохранится удивительное чувство легкости и свободы, которым она наслаждалась? Эта легкость не оставила ее и тогда, когда они достигли Севильи. Здесь царило предпраздничное оживление. Улицы украшали гирлянды цветов, на балкончиках домов красовались яркие ковры.
— Какая прелесть! — воскликнула Лилит, увидев группу девушек, появившихся рядом с машиной. Все они были одеты в нарядные длинные платья, расшитые замысловатой вышивкой и украшенные лентами.
— Теперь можешь себе представить, как должны одеваться наши парни, чтобы не отставать от девиц. Многие любят наряжаться в костюмы тореадоров.
Гостиница была переполнена. Но предусмотрительный Хосе забронировал номера, и им пришлось только пройти обычные формальности.
После остановки на перевале нервы Лилит были напряжены. Вдобавок она волновалась за свой фальшивый паспорт. Однако администратор без всяких вопросов сделал отметку в регистрационной книге, вернул документ и как ни в чем не бывало продолжил разговор с Хосе. Дожидаясь, пока они закончат, она вдыхала лимонный аромат необычного цветка, стоящего в керамической вазе на полированной стойке.
— О чем вы беседовали? — поинтересовалась она, когда, взяв ключи от номеров, они двинулись дальше.
Хосе гордо вел спутницу через нарядно украшенное фойе к устланной ковром лестнице.
— Мне хотелось выяснить, не останавливались ли здесь какие-нибудь англичане, не бронировали ли номера…
— Ох! — Девушка чуть не упала, зацепившись ногой за коврик. Во рту сразу же пересохло. — И что же тебе сказали? — еле ворочая языком, спросила она.
— Здесь нет ни одного англичанина. — Его черные глаза настороженно смотрели на нее. — Но, разумеется, они могут быть в других гостиницах.
