засмеялась я. – Ты слишком высокого мнения о себе, Вроб!
– Возвращаю тебе твой комплимент, детка.
– Ладно, Вроберт. Еще раз прими мою искреннюю благодарность. Надеюсь, в следующий раз тебе повезет больше. Сейчас я кладу трубку. Не пытайся перезванивать, я заблокирую твой номер.
Я нажала кнопку отбоя, опустилась на стул и перевела дух. Ладони были влажными от пота. Я чувствовала покалывание, как от медленно затухающего электрического заряда. Внезапно я поняла, что давно уже не чувствовала себя такой бодрой и энергичной. Словно я наконец ожила, стряхнула с себя сон. Вновь обрела целостность. Стала тем человеком, которым была давным-давно.
Саймону я, естественно, не стала рассказывать об этом разговоре: мой милый католик неизменно выступает против того, чтобы сжигать мосты; он считает, что мира и согласия можно достичь в любой ситуации. К тому же разговор это не имел ровным счетом никаких последствий – кроме кратковременного прилива сил. Надо было работать.
Я зашла в «контакты», нашла букву С, и набрала номер Сафи Хьюсен.
Часть вторая
Фильм
7
Когда я была ребенком, я часто видела ангелов. Приятные видения, возможно, подумаете вы – и ошибетесь. Приятного в них было мало. В первую очередь потому, что вследствие полученного мною воспитания слово «ангелы» означало для меня вовсе не то, что, скорее всего, означает для вас.
– В этом мире у каждого есть свое место, Сафи, девочка моя, – любил повторять мой прадедушка Аслан. – Есть семь ангелов, каждый с крыльями из павлиньих перьев и короной на голове, а никакого дьявола нет. А над ними – Бог, который создал и себя, и ангелов, и все сущее. Но помни, в этом мире есть и нечто другое – то, что было испокон веков, то, чему поклоняются глупые люди, лишенные истинной религии. Маленькие жалкие идолы для маленьких жалких умов, легко попадающих в ловушки. Возможности этих идолов невелики, как у всего незавершенного. Но они могут проникать в самые дальние уголки мироздания. Их имена по-прежнему известны, и, стоит произнести их даже шепотом, они не замедлят явиться.
За свою долгую жизнь дедушка приобрел немало знаний о всякого рода диковинных религиях. Эти знания он передал всем нам; по крайней мере пытался. Именно поэтому у меня возникло желание снять этот фильм.
Это отрывок из заявки на фильм «Семь ангелов и ни одного дьявола», который Сафи Хьюсен сняла в рамках практического курса. Помню, прочтя эти строки, я ощутила острый приступ сочувствия, ощущения душевного родства. Всю жизнь меня тоже посещали подобные видения – хотя, учитывая мои особенности, они скорей напоминали кошмары.
В одном из таких снов я оказывалась в Маклафинском планетарии, закрытом еще в 1995 году из-за сокращения бюджета ведущего учреждения, Королевского музея Онтарио. Я сидела на полу, выгнув шею, как в стоматологическом кресле, и устремив взгляд наверх, в потемневший купол, на котором центральный проектор Zeiss-Jena (некогда приобретенный университетом Торонто за колоссальную сумму размером в доллар и впоследствии разобранный на запчасти) зажигал карту звездного неба. Движение белых точек света на фальшивом черном небе было головокружительным, но, как ни странно, действовало успокаивающе; сливаясь и перетекая одна в другую, они порой вспыхивали ярче, образуя созвездия – пояс Ориона, Большую и Малую Медведицу, Дракона. Тем временем монотонный тихий голос, который я никогда не могла узнать, рассказывал о том, как долго свет звезд летит до Земли.
В плохие ночи движение карты демонстрировало, как расширение вселенной изменит каждое созвездие до неузнаваемости, и солнце, раздувшись, поглотит наш мир, а после превратится в крохотный уголек и погаснет. Или в этих знакомых мифологических конструкциях открывались другие, глубоко спрятанные объекты, таинственные и пугающие: галактики, карликовые или гигантские; квазары и пульсары; темные облака неведомых созвездий. На Млечном Пути темнели пятна Великого разлома, более заметные в южном полушарии, где звездные карты, составленные австралийскими аборигенами, описывают «страуса в небе», которого можно увидеть между Южным Крестом и Скорпионом; его слегка опущенную голову формирует туманность Угольный мешок.
А в самые скверные ночи появлялись ангелы.
Оглядываясь назад, я понимаю, что семена подобных сновидений были заронены в мое сознание во время реальных посещений планетария. Эти визиты, как правило, совершались либо во время летних каникул, когда мама давала понять, что я слишком засиделась дома и мне пора встряхнуться, либо на Рождество, когда в планетарии устраивалось шоу «Вифлеемская звезда», обреченная на провал попытка примирить библейскую легенду с научной теорией. Возможно, именно поэтому мои ангелы напоминали изображения с византийских икон – вытянутые лица, длинные пальцы, строго сжатые тонкие рты, взгляды, устремленные вдаль. Эти фигуры, чьи воздушные силуэты, казалось, вбирали в себя два тысячелетия христианства, отчаянно не походили на пухлых добродушных ангелочков с рождественских открыток.
Так или иначе, они обретали форму. И окружавшая их тьма отступала, превращаясь в подобие золотистого чешуйчатого занавеса, однородного и бесконечного. Фигуры ангелов были так огромны, что заслоняли собой все, даже проектор. Их присутствие превращало купол планетария в глобус, крохотную вселенную, в которой непросто было определить, где верх и где низ, где лево и где право.
С того момента, как ангелы обретали форму, время, казалось, останавливалось – один и тот же миг длился вечно, залитый светом нимбов и осененный крыльями, недвижно распростертыми между двумя бесполезными горизонтами.
Не бойся, говорили ангелы, но я все равно дрожала от страха, и внутренности мои сжимались, вызывая приступы тошноты. Не бойся, ибо мы приносим благие вести, во веки веков, аминь. Ныне и присно и во веки веков.
Ощущения, которые я испытывала, невозможно было передать, и поэтому я почти никому не рассказывала об этих снах, лишь изредка упоминая о них в разговорах с друзьями. Пускаться в подобные откровения с мамой было бессмысленно, а с Саймоном тем более – он отделался бы участливым кивком, так ничего и не поняв. Читая заявку Сафи, я задрожала от радости, осознав, что в этом мире есть человек, способный меня понять, и я не одинока в своих блужданиях. Наконец-то я встретила собеседника, которому не придется ничего объяснять. Согласитесь, такие счастливые моменты выпадают в жизни чрезвычайно редко.
И хотя имелось немало практических соображений, повлиявших на мое решение обратиться за помощью к Сафи Хьюсен, решающую роль сыграл именно этот объединивший нас тайный страх.
* * *
Как вы уже, наверное, догадались, в обычной жизни я не слишком стремлюсь общаться со своими бывшими студентами, не говоря уже о том, чтобы предлагать им столь
