бы сесть за стол… компьютеры там. Или мы можем сесть на кровать. — Он показывает на открытую дверь. — Моя мама, вероятно, будет приходить проверять нас каждые десять минут, так что можешь не волноваться, что я буду пытаться что-то сделать.
— На кровати будет хорошо, — отвечаю я.
Я снимаю туфли и забираюсь на его кровать, сажусь по-индейски в центре и расстегиваю рюкзак.
— Я думаю, что это задание немного глупое, особенно учитывая, что школа почти закончилась. Если он хотел, чтобы мы познакомились друг с другом… он должен был дать нам задание в начале урока.
— Согласен. — Он долго возится в изножье кровати, ложится подпирая локтем поднятую голову, другой рукой перелистывая свою папку.
Я опускаю взгляд на открытую папку у себя на коленях.
— Так как ты хочешь это сделать? — Он прочищает горло, достает лист бумаги, который дал нам мистер Брукс, и сосредотачивает все свое внимание на нем, его брови насуплены. Я уверена, что он чувствует себя так же неловко, как и я.
— Думаю, мы можем начать с изучения анкеты, — предлагает он.
— Хорошо. — Я спрашиваю, — Как твое полное имя?
— Джон Такер Стивенс. А твое?
— Виктория Роуз Андерсон.
— Виктория Роуз… — Он пробует как звучит, и пишет его на своем листе.
— Это звучит лучше, когда ты это говоришь, — признаю я, убирая пряди волос, упавшие мне на лицо, за ухо. — Следующий вопрос. С кем ты живешь?
— Разве это не очевидно? — отвечает он с ухмылкой. Я показываю на вопросы в анкете. Он показывает мне свои ладони и ухмыляется. — Хорошо. Я живу с мамой.
— А как насчет твоего отца? — вырывается у меня. Меня окатывает волна жара, когда я вспоминаю слова матери Джона в ресторане о том, что его отец ушел после его рождения. — Мне жаль.
— Все в порядке. — Он пожимает плечами. — У меня было много времени, чтобы привыкнуть к этому.
Ручка в моей руке замирает, мои глаза встречаются с его глазами.
— А что насчет тебя? — спрашивает он.
— Я живу с матерью и отцом, конечно.
— Есть братья или сестры?
— Нет. Я единственный ребенок. — Уголок его рта приподнимается. — Я мог предположить. — Я подталкиваю его ногой.
— Эй, осторожнее. А что насчет тебя? Есть братья и сестры?
— А ты их видишь? — Он начинает постукивать концом ручки по своей папке, его глубокие карие глаза сосредоточены на мне. — Ты сказала, что думала о своей бабушке на днях в классе. Она мама твоей мамы или папина мама?
— Моей мамы.
— Она живет с вами? Она такая же вздорная, как твоя мама?
— Нет. Она умерла, когда мне было семь лет.
На несколько мгновений становится тихо, а затем его пальцы касаются моей руки, оставляя мурашки.
— Эй, прости. Я не хотел… черт, это была шутка. Я понятия не имел. Я так понимаю, вы с бабушкой были близки?
— Очень.
— Какой она была? — Он делает паузу. — Что не так? Ты как-то странно на меня смотришь…
— Никто никогда не пытался заставить меня говорить о ней. Все всегда пытаются заставить меня не говорить о ней… особенно моя мама.
— Может быть, твоей матери все еще больно. — Раздается смех.
— Не думаю, что что-то может причинить боль моей маме. Она самый несимпатичный человек из всех, кого я знаю. Я не думаю, что у нее есть какие-то чувства по поводу чего-либо.
Он качает головой.
— Правда? Я этого не понимаю. Она казалась слишком эмоциональной. Интенсивной. Ты не можешь ненавидеть кого-то так страстно, как она ненавидит меня, и не знать о чувствах.
— Она не ненавидит тебя… ты ей не нравишься.
Он усмехается.
— Рад, что ты это прояснила. Серьезно, тебе стоит дать ей передышку. Возможно, ты потеряла свою бабушку, но не забывай, что она также потеряла свою мать.
— Как это все превратилось в разговор обо мне?
— Я не знаю… похоже, это твоя любимая тема. — Он ухмыляется, когда говорит это, самая очаровательная ухмылка, которую когда-либо видела, и я тоже не могу удержаться от улыбки. Одна из его рук скользит по пледу, накрывая мою руку на матрасе, его пальцы смешиваются с моими. Тепло распространяется по всему моему телу. Это маленький жест, но это начало. Я прочищаю горло:
— Следующий вопрос. Где ты видишь себя через пять лет? — Он немного задумывается.
— Хм, думаю, я вижу себя издающим свою первую книгу. Конечно, она будет иметь огромный успех. Я буду путешествовать и раздавать автографы. Твоя очередь. Где ты видишь себя через пять лет?
— Я вижу себя замужем. Дети были бы кстати.
— И это все? Твоя единственная цель — выйти замуж за какого-нибудь парня?
— Да. Конечно, я хочу и других вещей, но в основном хочу того, что есть у моих родителей. По отдельности они беспорядочны, а вместе они имеют смысл. Все остальное будет проще, если у меня будет кто-то, с кем я смогу это разделить, ну, знаешь, чтобы принимать решения вместе, как пара.
Мои глаза поднимаются к его лицу, я уверена, что увижу признаки того, что он на грани смеха, но вместо этого он, кажется, глубоко задумался. Он почесывает челюсть.
— Это довольно круто. Я за настоящую любовь, но хотел бы достичь нескольких вещей, прежде чем привязываться к жене. — Это не тот ответ, которого я ожидала.
— Ты видишь себя замужем за Колтоном? — спросил он, его взгляд впился в мой.
— Этого нет в анкете, — вырывается у меня, задыхаясь от смеха. — Нет. Я не вижу себя замужем за Колтоном.
— Знаю. Это казалось идеальным временем, чтобы указать на то, что твой парень — придурок. Я никогда не понимал, почему ты с ним.
Я прочитала следующий вопрос.
— Если бы ты загадал одно желание, что бы это было? — Он поднимает бровь. Я размахиваю листком. — Оно здесь. Номер четыре. Посмотри, если не веришь.
Он откидывает голову назад, его взгляд устремлен в потолок.
