Забавушка, гребень сейчас возьмёшь? — спросил Властимир хрипло и огладил ее лицо, убирая с глаз взлохмаченные пряди.
— К-какой?
— Которые понравился.
Забава растерянно моргнула.
Не понимала она ничего! В голове звон, вместо крови — хмель, аж до краев заполняет. И спать хочется… Не сдержавшись, она зевнула.
А князь вдруг засмеялся. Как пушинку сгреб ее, завернул в одеяло и уложил рядышком.
— Спи, чудо мое светлокосое. Отдохни хорошенько.
И голос Властимира был так же мягок, как подушка под ее головой. А объятья бережны, будто не наложница она бесправная, а дорогая сердцу женщина.
Забава улыбнулась, закрывая глаза. До чего сладкие грезы! Наверное, она уже спит…
* * *
Властимир
И десятка ударов сердца не прошло, а Забавушка уже посапывала. Конечно, отвечать ему так пылко — это надо постараться.
Губы вновь разошлись в самодовольной ухмылке, стоило вспомнить, как билась в его руках наложница. Закатывала глаза, вскрикивала на каждый выпад… Приятно слушать! А потом и смотрела так, будто он божество какое… В поддернутой дымкой глазах плескался столь чистый восторг — аж до нутра пробрало. И дало сил. Но вместо того, чтобы продолжить, Властимир уложил красавицу-крикунью на перину.
Пусть отдохнет маленько.
А он пока кое-что сделает.
И, еще раз полюбовавшись на свернувшуюся клубочком Забаву, Властимир отправился обратно в мастерскую.
Ну-ка… Где там сундук с костью? Видел он два подходящих куска. Из-за морей добыто, от огромного зверя ростом с избу и ушами, будто покрывалами. Из его пасти торчали изогнутые кверху клыки. Вот их-то купцы и брали… А Властимир покупал.
Хороша эта кость! Мягкая, послушная резаку. Но при этом могла стать твердой, словно камень, ежели вымочить в особом растворе. Властимир выведал его секрет в одном из походов. И теперь иногда развлекался тем, что делал всякие вещицы.
Подбросив в руке кусок, Властимир принялся за работу.
На сапоги посыпалась стружка, воздух наполнился тихим шуршанием, а еще ароматом масел.
Узор рождался сам. Руки будто отдельно от тела жили, а он и не мешал этому — резал кость с удовольствием. Полыхавший в сердце огонь выплескивался не на ложе или в ратном бое, а тут — в тесной горнице под светом крохотных лампадок.
А перед глазами, как это часто бывало, легковесной дымкой мелькало прошлое. И сегодня Властимир вспоминал не горячие мгновения битвы или жаркие объятья наложниц, а тсвое детство и юность. Всякого там было, но в этот раз почему-то чудилось лишь хорошее: то теплый материнский взгляд, то давние друзья по играм… А еще робость первых чувств..
Он не помнил имени той девушки. Дочка одного из знатных мужей, чернокудрая красавица появилась в тереме лишь однажды. Но долго потом его сердце билось чаще, стоило вспомнить гибкий стан и полные, будто созданные для поцелуев губы. Где эта девушка теперь? Властимир не знал. Но неожиданно захотелось, чтобы она была счастлива.
А заспиной вдруг послышался скрип половицы под легкой ножкой.
Властимир разогнулся и глянул в окно. Светло уже! И Забава проснулась…
* * *
Должно быть, это было слишком непочтительно — беспокоить Властимира. Но придя в себя на огромном ложе, Забава испугалась. Князь никогда не оставлял наложниц до утра. Почему вдруг ее не растолкал? Случилось что?
Позабыв все на свете, соскочила на пол и, укутавшись в покрывало, бросилась искать одежды — не бежать ведь из горницы голой. А нашла князя за работой.
И стоило взглянуть мужчину, ноги словно приросли к полу.
Князь выглядел так… необычно! Словно не князь вовсе, а простой работник. Волосы схвачены кожаным шнуром. Рукава выбеленной рубахи подвернуты, вокруг инструмент разбросан, а под ногами все в мелкой костяной стружке.
Забава даже пару шагов вперёд сделала — может, ей мерещится?
И Властимир вдруг обернулся!
Она даже ойкнула от неожиданности, но поспешила смущённо опустить голову.
— П-прости, господин, я…
— Встала уже? Хорошо. Иди сюда, — и хлопнул себя по бедру.
Сердце так и заколотилось. Взгляд князя сиял незнакомым ей выражением. Будто огонек теплый горел! Манил к себе, зазывал крепче любого приказа. И, путаясь в шелковом покрывале, Забава выполнила просьбу.
Подошла.
Но тут же оказалась схвачена!
Властимир одним движением перетащил ее к себе на колени.
— Забирай гребни свои, — широким жестом подпихнул блюдо, накрытое тряпицей.
Ой-ой! Как хорошо, что она сейчас сидела! Ноги ведь совсем силы лишились. Это шутка, должно быть? Не мог князь променять сладкий сон на безделицу для наложницы.
— Ну же! — прорычал над ухом. — Аль помочь?
И мужские ладони нырнули под ее самодельное платье.
От прикосновения сбитых работой пальцев по телу хлынула волна тепла. Закружила голову, перехватила дыхание… Испугавшись этого, Забава потянулась к шёлковому платку. И вскрикнула, едва увидела, что за ним прячется.
— Это… это… ты сделал? За одну ночь?!
Ее возглас был встречен смехом.
— Нет, конечно! Совет в помощники звал. Всей толпой резали.
И, глянув на нее, князь снова расхохотался.
А Забаве вдруг обидно стало. Потешается над ней, как над ребенком малым! Но едва дернулась слезть с княжих колен, как Властимир стал тем, кем был — не терпящим возражений князем.
— Я не разрешал уходить! — зарычал, стискивая бедро.
И вся легкость утра растаяла быстрее тумана на солнце. На глаза навернулись слезы. Забава опустила голову, скрываясь за разлохмаченными косами.
— Прости, князь…
А мужчина шумно вздохнул.
— Все эти вещи я сам делаю, — повторил уже спокойнее. — В том нет ничего особенного.
— Но всю ночь… А когда же спать?
— Бывало такое, что из полной седмицы я отдыхал лишь малость. Благословение Сварога — не пустой звук.
На смену слезам пришел жаркий румянец. Значит, поэтому князь такой ненасытный с женщиной? Властимир тут же понял ее догадки и, прижав крепче, легко вырвал из рук покрывало. Отшвырнул в сторону.
— Так и есть, Забавушка, — всей пятерней сжал грудь, задевая пальцем истерзанную ласками вершинку. — Как мужчина я сильнее прочих во всем. А еще многие болезни мне не страшны. Теперь же давай твой подарок испробуем. Переплетешь косы наново. А может, и я в этом помогу…
Глава 15
— Пришла все ж таки… Не прошло и седмицы!
И Ирья обернулась, хоть из-за повязки на глазах почти ничего не видела. Капли воды из Чуди сильно повредили женщине, лекари даже опасались, что ее взор навсегда останется мутным.
Забава тяжело вздохнула.
— Прости. Просто утром… — и запнулась, не зная как сказать.
Властимир, конечно, стребовал благодарность за гребни. Аж два раза. А потом оставил ее, изнемогающую от восторга и усталости, чтобы вернуться к
