class="p1">— Д-да… господин.
— Зачем?
И, вдохнув поглубже, Забава решилась.
— Потому что красиво! Разве можно такое начертить? Поселения наши, земли. И фигурки как живые… Даже шерстка есть, перья у птиц! Я никогда такого не видела, — закончила совсем смутившись.
Ну что за дурной у нее язык? И малую долю чувств передать не может, мелет глупости.
Князь же вышел обратно к ней и поглядел очень пристально.
— Понравилось, значит, моя работа?
И если бы пол под ее ногами исчез, а в двух шагах Лада встала живая и невредимая, и то Забава не удивилась бы так сильно. Неужели это князь сделал? Сам, своими руками?!
А мужчина расхохотался вдруг — гулко и весело.
— Неужто не веришь господину своему, а, Забавушка?
И одарил такой улыбкой, что если бы она не сидела, то непременно бы рухнула. Перед ней стоял совсем другой мужчина! Складка меж черных бровей пропала, лицо разгладилось, а взгляд стал такой… такой… мягкий. Будто пепельный бархат! Утонуть в нем хочется.
— Я… я не знаю, — пролепетала, сама не понимая, о чем говорит.
Думала, Властимир осерчает, но нет, мужчина поманил к себе.
— Пойдем же, — велел с усмешкой.
И она не могла противиться этой просьбе.
* * *
Властимир
Никому он не показывал свою мастерскую, хоть и тайны из нее не делал. Сам работал над картами, резал из кости фигуры, и порядок наводил тоже сам. Лишь время от времени сюда заглядывала молчаливая прислужница — полы вымыть.
А так…
Его это место было, для сердца! Оно и потребовало привести сюда наложницу.
Властимир огладил бороду, снова вспоминая миг, когда Забавушка узнала, кто сделал карту и фигуры к ней.
Таких восхищённых глаз он никогда не видывал. И это грело душу сильнее любых хвалебных речей. Сразу захотелось гордо приосаниться и рассказать, что и как смастерил.
Но Властимир лишь крепче сжал губы, наблюдая, как девушка изучала все вокруг.
Тихонько ахая, трогала то резак, то щётку. Осторожно касалась костяных заготовок. Или бежала в другой конец горницы, чтобы вновь посмотреть на исчерченные рисунком шкуры.
И каждый ее вздох, каждый зачарованный взгляд был дороже пригоршни золота.
Властимир мог клясться — ни одну наложницу не привлекли ба бы его работа. Слишком дешево стоит кость, слишком неказиста шкура. А вот если бы он из самоцветов перстни собирал, а потом дарил их ради томной улыбки — вот тогда другое дело.
Однако Забавушка — это не избалованные золотым зерном куры. Она видела истинную красоту вещи, рожденной от кропотливого труда.
— Ой, а это… это гребень? — вздохнула девушка.
Властимир моргнул, выныривая из сладкого плена мыслей, и глянул на вещь в девичьих руках.
— Да, он самый. Не помню уже, зачем сделал.
Должно быть, просто баловался. Кость попалась слишком тонкая, не подходящая для фигурок. Ну он и выточил то, что на ум пришло.
Забавушка приоткрыла ротик, будто желая что-то сказать, но вдруг покраснела и отвернулась. Прижала безделицу к груди.
А его будто кипятком окатило: себе взять хочет!
В два шага Властимир приблизился к девушке и сгреб в охапку.
— Что, по нраву пришелся? — шепнул, прикусывая алеющее ушко.
Забавушка вздрогнула, но вместо того, чтобы отстраниться, едва заметно прижалась ближе. Ах, хорошо! Ее тело отвечало на ласку, искало большего.
— Д-да, князь…
— Так попросить надобно, — и, развернув наложницу к себе, поцеловал.
* * *
Как они очутились на ложе, Забава не помнила. Вот перед ней мастерская, полная дивных вещей, а вот уже полог кровати, а рядом валяется изодранное платье.
В голове мелькнула мысль, что этак у нее одежда скоро закончится — Властимир все порвет. Но через мгновение думать стало невозможно. Губы князя прошлись по шее и накрыли жаждущую ласки грудь. Но вместо поцелуя получила лёгкий укус.
Тело будто молнией прострелило, аж звезды в глазах вспыхнули.
Забава дернулась, но Властимир лишь сильнее сжал ее запястья и завел за голову. Удерживал одной рукой! А другой сминал нежную плоть.
— Вкусные ягодки, — заурчал, кусая за вершинку. — И ты такая манящая… чистый мед…
А она могла лишь стонать да виться в крепкой хватке своего господина, пытаясь не то сбежать, не то выпросить больше жалящих касаний. И внизу живота отяжелело, наливаясь пекущей истомой.
Слишком хорошо Забава помнила сегодняшнее «наказание», от того и вспыхнула сухой былинкой в жарком пламене мужской страсти.
И наградой ей стал хриплый вздох.
— Какая отзывчивая! — вновь куснул грудь. — А ежели так?
И грубоватые пальцы толкнулись в лоно. Глубоко так. Сильно.
Забава всхлипнула, выгибаясь и шире разводя бедра. Ещё хочется!
На этот раз Властимир не стал мучить. Быстро избавившись от одежды, лег сверху. И вот уже снова ее запястья скованы над головой, а под колено крепко удерживает мужская ладонь.
— На меня смотри, — выдохнул князь.
И одним мощным движением вторгся внутрь ее тела.
От пронзительной смеси боли и удовольствия Забава чуть духа не лишилась! Спину выгнуло, пальчики на ногах поджались, а мир вокруг померк, оставляя только полыхающий желанием взгляд князя. До костей пробирало!
Но на следующий толчок глаза уже закатывались. И даже предостерегающие «Забава!» не могло помочь.
Всхлипывая и постанывая, она попыталась насадиться глубже, только бы унять разраставшийся внизу голод. Почему ее господин медлит? Зачем снова пытает сводящим с ума удовольствием?
Забористо ругнувшись, Властимир снова двинулся. Напряженная плоть почти выскользнула из лона, чтобы снова ворваться в нее без жалости. Ещё, и ещё, и…
— А-а-ах!
Захрипела, извиваясь в крепкой хватке. Удовольствие такое пришло, что даже больно! Все внутри сжалось вокруг мужской плоти, и на каждую судорогу по телу бежал небесный огонь. Выжигал ее, пек, мучил… Снова и снова! До вскружившейся головы и слез из глаз!
— Ну тише, тише… — пробился сквозь шум в ушах хриплый голос князя. — Вот крикунья…
И накрыл истерзанные губы поцелуем.
Таким томным, тягучим, будто патока… Но Забава едва ли могла ответить.
Лежала безвольной куколкой под огромным мужским телом и могла только дышать. А князь все так же был в ней. Не спешил отстраняться, гладил, а то вдруг терся бедрами, раз за разом давая ощутить давящую тесноту.
Это было так приятно — лежать под тяжестью княжьего тела, дышать его горьковато-терпким запахом и ощущать тягучие капли, сочившиеся по бедрам. Век бы так было! И как только ее запястья получили свободу, Забава нашла сил обвить шею своего господина и приникнуть к нему ближе.
Но, наградив ее еще одним поцелуем, Властимир скатился вбок.
И сразу стало так пусто!
Однако ее разочарованный вздох был встречен улыбкой.
— Ну что,
