одетых девушек, лица которых были закрыты, как в загробном мире – без лица. И жених должен был угадать – душу почувствовать. Угадывать всего три раза можно было. Это нужно было обязательно сделать, ведь иначе семейная жизнь точно неудачной будет. Угаданную невесту «возвращали» из мира мертвых на живую землю. Вот теперь можно было и на венчание ехать.
Родители невесты благословляли в путь семейный молодых, и все вместе в свадебный поезд садились. Невесте тогда в руки веник давали, чтобы от нечистой силы по пути берег. Жених и невеста к церкви в разных телегах ехали. Иногда по пути на кладбище заезжали, чтобы дух рода тоже благословение свое дал. После венчания ехали к дому жениха, где обычно застолье свадебное и делали. У дома свадебный поезд тоже весело встречали песнями под гармошку, прибаутками, а молодых и сватов овсом, пшеном обсыпали, деньги под ноги бросали – так желали молодым жизни семейной в достатке. После этого выходили родители жениха с иконой фамильной и благословляли сына своего и дочь новую.
К. Маковский «Боярский свадебный пир в XVII веке», 1883.
Вот теперь и пировать время пришло. Как говорили в народе: «Быть свадьбе да не быть пьяну – грешно!»
А на Руси до сих пор говорят не справлять или проводить свадьбу, а играть. Потому что свадебные застолья были очень веселые – так много интересных игр и шуток традиционных было. Свадебное застолье поэтому длилось не меньше двух дней, а то и целых три дня играли.
На свадебном пиру (именно так его часто называли) жених и невеста в большом почете были. Жених – князь, а невеста – княгиня. За свадебным столом обычно мужчины сидели по одну сторону стола – женихову, а по другую все женщины садились. Боярами называли всех гостей. Выбирали дружку, который мог своими шутками-прибаутками от свадебного стола порчу отвести, и тысяцкого – крестного или дядьку жениха. И у того, и у другого вокруг руки были платки белые, вышитые свадебными обережными знаками. Вдвоем или еще с какими-нибудь помощниками они свадьбой правили. Во многих областях за стол садили ряженого – «медведя», которого русичи чистым от нечисти, дружественным животным считали. Поэтому и садился он с краю такой здоровый всю свадьбу охранять, но не забывал веселиться со всеми.
Женщину из родни невесты постельницей просили стать – она берегла постель для первой брачной ночи, а самые затейницы-шутейницы в ночь продавали постель молодым. Как им было такое богатство не купить!
На столе свадебном места не было свободного – все лучшее выставляли родственники жениха: пироги, кисели, узвары (компоты), кашу, окорок, в пряностях сваренный, два курника – из дома жениха и из дома невесты. Начинали застолье в древности с жареного лебедя, красиво на блюде уложенного. Потом лебедей перестали бить, заменили утками или гусями жареными. Но лебедушек все равно на каравае из теста лепили. Каравай, косицами, фигурками животных, птиц, звездочками, солнцем, месяцем из теста того же украшенный, на рушнике, специально для свадьбы вышитом, ставили к жениху и невесте поближе. Они сами чинно от него по кусочку отламывали и обязательно родителей угощали: сначала матушкам, потом батюшкам. И всем гостям, конечно же, доставалось по кусочку. Поэтому каравай всегда большим, насколько можно это было, пекли. Рядом с караваем часто головку сыра клали, и молодые отрезали от него по кусочку весь вечер, подносили угощение гостям – чаще всего после подарка или после поздравлений. И конечно же, пиво, брагу, березовину, кисели, медовуху наливали кто сколько хотел, но все равно потом говорили часто: «По усам текло, а в рот не попало».
В старину на свадьбу молодым было принято дарить полотенца жене – обязательно по белому фону красная вышивка, но держать их должен был муж, чтобы не забывал, что уют и достаток дома во многом зависит от мужчины. И кожаную плетку мужу, но держать ее должна была жена, чтобы не забывала, кто в доме хозяин.
А какими шумными были столы свадебные! Тут и песни пели, и слова напутственные с пожеланиями разными все гости-бояре по очереди говорили, и байки разные про семейную жизнь шутили, и игры затевали. Гусли приносили да песни плавные с переливами заводили, позже там балалайка свое место нашла, а потом и гармошка своею стала.
И танцевали тоже: хороводы традиционные, проходочки, под каблучок, вприсядочку – еще и кто кого перетанцует. Никто в стороне не оставался. Не принято это было, а то подумают, что зло затаил. Да и устоять невозможно было, душа в пляс сама просилась.
На второй день продолжали пить-есть, танцевать да песни петь, но еще испытывали и жениха, и невесту, и родителей – как готовы к новой семейной жизни.
Больше всего невестушке доставалось. Молодицу отправляли к колодцу с коромыслом. Приходила она с полными ведрами – и если что-то не нравилось, то могли бояре-гости воду вылить и снова отправить по воду. Так могло повторяться, пока бедняжка не догадывалась откупиться: в ход шли украшения разные (обычно недорогие), сладости, пироги.
Еще одно испытание, чтобы терпение и сноровку проверить, проводили: солому по полу рассыпали и орехи, монеты примешивали. Невестушка молодая должна была быстро и хорошо справиться с таким сложным заданием.
Особо красивый обряд – показ приданого, особенно того, что сама молодая жена вышила, соткала, смастерила. Если много было да все красивое, аккуратное, то гости почет высказывали и уважение. Песни пели хвалебные про счастье: «Не та счастлива, которая у отца, а та счастлива, которая у мужа». И еще много раз детишек желали.
Повитуха походит – всему делу пособит
«Деток родить – не веток сломить», – так говорят женщины русские, которые рожали детей. Знают они, как трудно рожать.
Знают они, что роды – это тайна из тайн. Знают они, почему об этом громко не говорят.
К родам русичи всегда относились как к тайне тайн. Они считали, что душа новая детская переходила в это время из темного мира, о котором человек знал мало, в мир светлый, где люди жили. Старшие женщины о родах знали много, но все же самой знающей была только знахарка-повитуха. Ребеночка, только что родившегося, она пеленала – повивала: «Бог с милостью придет, а бабка с руками».
У повитухи были и другие прозвища: пуповая бабка, повивальная бабка, пупорезка, приемница, пуповязница.
К повитухе строги были русичи: это была рожавшая, но уже в возрасте
