неконтролируемые… Загрязнение стоками заводов и ферм…
При таком отношении человека к реке она в скором времени может исчезнуть с лица земли. А вместе с ней — пока еще богатый и неповторимый растительный и животный мир, ласкающие глаз ландшафты, — все то, что входит в многогранное понятие «природа». В отличие от творений рук человеческих — это не отреставрировать, заново не отстроить…
Сегодня этот прекрасный мир просит у людей помощи, защиты. И мы не должны оставаться глухими к его зову и в ущерб себе, детям и внукам…
Пора возвращать взятое у природы, а желательно и в союзе с ней приумножать ее богатства. Возможно ли это? Уверен, что ответ утвердителен, если не жалеть — прежде всего души и разума.
…Еще до рассвета, по холодку, отправились в путь. Плыли без остановок. Ближе к полудню на горизонте показалась широкая гладь воды, будто гигантское зеркало, отразившее синеву небес. Посмотрев в бинокль, разглядел на этой глади несколько парусников и лодок с отдыхающими. Наконец-то Туябугузское водохранилище — Ташкентское море! Но почему его раньше называли Туябугузом?
Туя — верблюд, бугуз — озеро. Может, здесь когда-то уже было нерукотворное озерцо, и верблюды, возвращавшиеся караванами из далеких и жарких пустынь, спускаясь с высокогорий, пили из него? Может быть…
А теперь вокруг рукотворное море!
…Еще издалека мы увидели силуэт машины, укрытой чехлом, а рядом с ней Анатолия. Приятель радостно махал нам рукой. Мы опоздали только на сутки.
В ОСТРОВАХ ОХОТНИК БРОДИТ
ВАСИНЫ ГОЛУБИ
Вася Зюкин жил вместе с бабушкой на окраине большого города в небольшом кирпичном доме. Учился он в пятом классе.
Как всякий мальчишка, Вася обожал эскимо, гонял мяч и на «велике» вдоль оврага, чтобы ветер вздувал пузырем на спине рубаху!
А еще Вася любил голубей.
На чердаке у него жили белоснежные «чайки», сизые турманы и парочка «павлинов». Когда-то первую пару голубей ему в день рождения подарил дядя.
— Береги птиц! — сказал он, вручая клетку с воркующими новоселами. — Они научат тебя любить красоту.
Смысл последних слов Вася, может, и недопонимал, но за голубями ухаживал исправно. Каждое утро менял в плоской чашке воду, сыпал зерна, приговаривая:
— Гули, гули, гули!
Вначале бабушка сердилась:
— Скоро, Васек, ты всю мою пенсию на корм голубям изводить будешь…
— Не-е, — улыбался мальчик, приглаживая непослушный вихор. — Окончу школу, пойду работать и всю зарплату буду приносить тебе.
Видя, что голуби не мешают учебе внука, а, наоборот, даже помогли подтянуться по некоторым предметам, хотя бы по природоведению, бабушка смягчилась:
— Ну, как знаешь… Только про школу не забывай.
Ах, до чего завораживает полет голубиной стаи! Словно сизый дымок вьется над крышами и садами, ускользая все выше и выше. Пока не исчезнет в облаках или не растворится в синеве.
Вася никогда не уставал наблюдать за голубями. Ему нравилось, когда возвращалась стая и при посадке «эскадрильи» небесный ветерок от их крыльев плескал в лицо.
Голуби ступали по карнизу и ворковали. Радость их мог понимать только мечтательный человек. А таким и был Вася.
Ночью ему снились белые почтовики. Они летели над океанами, над городами и несли добрые вести. Какие, Вася не знал. Но что вести были добрыми, он не сомневался. Ведь не зря же на всех открытках и плакатах рисуют голубей, а под ними подпись: «Миру — мир!»
…Как-то Вася поздней обычного вернулся из школы — гонял с ребятами в футбол. У калитки его ждала бабушка в неизменном фартуке. Лицо, круглое, в морщинах, погрустнело.
— Ты что, бабушка, заболела? — встревожился внук.
— Нет, Васенька.
— А чего невеселая?
— Строители приходили, — сказала бабушка упавшим голосом. — Скоро, говорят, нас сносить будут…
— Это как же?
— А вот так… — бабушка кивнула на девятиэтажки, вплотную подступившие к их улице.
— А где голуби жить будут? — опечалился Вася.
— Не знаю, — вздохнула бабушка, думая о чем-то своем. — Я уж и телеграмму отправила твоему дяде Пете.
Дядя приехал незамедлительно. За вечерним чаем бабушка рассказала, какую замечательную квартиру дают им в девятиэтажном доме.
— Даже не знаю, радоваться или нет. Вроде и старую жалко — столько прожито! — и новая с удобствами, — говорила она. — И газ, и вода под рукой — холодная, горячая… А кухня-то, кухня!..
Дядя Петя, кажется, был рад за бабушку. А вот Вася не находил себе места. Ходил вокруг стола, печально вздыхал.
— Да не вертись ты, как волчок, — хлопнул его по плечу дядя. — В таких хоромах будешь жить, брат, как король!
— А как же голуби? — в глазах Васи стояли слезы.
— Да, брат, с голубями посложнее… Придется с ними расстаться.
Он встал из-за стола. Подошел к открытому окну. С чердака неслось гулкое воркование. Птицы готовились к ночлегу.
Дядя поднял над головой два пальца. Звонко щелкнул.
— Придумал, — сказал он. — Возьму с собой. Пусть живут у меня. Ты ведь все равно будешь приезжать летом ко мне… Лады?
— Лады! — краешками губ улыбнулся Вася.
Наутро дядя, посадив в большую плетеную клетку голубей, уехал.
А дня через три к дому бабушки подкатил огромный грузовик. Рабочие помогали грузить в него вещи. Вася носил учебники, глобус, посуду… А когда начал затаскивать в кузов велосипед, кто-то из взрослых, глядя в небо, крикнул:
— Смотрите!
— Смотрите!
Вася пристроил к борту двухколесного друга, распрямил спину и увидел над собой… голубей.
— Ур-ра! — запрыгал он от восторга. — Голуби вернулись! Мои голуби!..
Птицы низко кружились над крышей, а потом стали залетать в открытую дверь на чердак.
Не зная, что делать, бабушка, опустила руки.
А Вася спрыгнул на землю, схватил лежавшую неподалеку старую коробку от телевизора и полез за голубями.
Через неделю, уже в новом доме, он получил от дяди письмо. Оно было короткое, с извинениями. Дядя с огорчением сообщал, что не сдержал слова перед племянником: голуби улетели. Возможно, их сманили опытные голубятники. Но пусть Вася не грустит: дядя приглядит на базаре новых птиц. Обязательно лучше прежних.
Вася читал письмо бабушке и улыбался. Ведь его голуби жили на крыше девятиэтажки и часто слетали к Васе на балкон.
А как они нашли обратную дорогу из другого города — для Васи так и осталось загадкой.
ЧУНЯ
Над горами хлестал ливень.
С вершин низвергались потоки, увлекая за собой камни и смытые деревья.
Грохот, шум, плеск.
Перед рассветом погода угомонилась. Над вершиной проблеснула льдистая звездочка.
Дикая свинья увела выводок — восемь полосатиков — в абрикосовую рощу: там было покойнее.
К утру каким-то своим материнским чутьем она обнаружила, что нет самого слабого,
