class="p1">– Агенты иногда гибнут при выполнении задания, – заметил Мерривейл.
– Не спорю. Это в порядке вещей.
Мерривейл хмуро смотрел на Перуджа, думая, что начальство намеренно сгущает краски, чтобы иметь основания обрушить на него свой гнев.
– Карлос также выражал недовольство? – спросил Перудж.
– Ни в малейшей степени.
Размышляя, Перудж поджал губы. Чертова работа! Ну что ж, этот маленький бюрократ наконец попал. Легендарная осторожность Мерривейла подвела его. Хотя это еще как сказать! Карлос ведь может быть жив. Впрочем, вероятность этого почти равна нулю. Погибла первая пешка, потом вторая и вскоре третья. Настало время привлечь к делу более крупные фигуры.
– Карлос и Тимиена ссорились по поводу работы? – спросил Перудж.
– Не исключено.
– Что вы имеете в виду?
– Они постоянно нападали друг на друга. Все привыкли и не замечали этого.
– Теперь уже не выяснишь, в чем причина.
– Не надо мне напоминать.
– Что сказал вам Карлос, когда вы видели его в последний раз?
– Он обещал дать о себе знать в течение двух суток по прибытии на место.
– Такой долгий срок? У них было радио?
– Да, в фургоне, который они взяли в Портленде.
– И с тех пор от них ничего не поступало?
– Они выходили на связь, чтобы проверить оборудование, из Кламат-Фоллс, через Портленд.
– Двое суток… Почему так долго?
– Карлосу нужно было время, чтобы добраться, осмотреться, выбрать точку наблюдения.
– Да, но…
– Вполне разумный срок.
– Карлос всегда был так осторожен, – покачал головой Перудж.
– То, как он планировал операцию, как раз и свидетельствует об осторожности.
– А почему вы не попросили его чаще выходить на связь?
– В приказах, которые я получал, это не оговаривалось, – ответил Мерривейл.
Перудж вздохнул. Фантастика! И они называют себя профессионалами! Да команда любителей не оставит столько следов и не наделает столько ляпов! Конечно, Мерривейл не захочет признаваться в собственных ошибках. К тому же он всегда готов сослаться на идущие сверху приказы. Какая нелепость. И все-таки с ним нужно решать. Пока задвинуть куда-нибудь, и пусть ждет своего часа. Топор для него уже готов. Ничтожество! Нет ему оправданий! Мерривейл – как раз тот, кто им понадобится, когда на самом верху зададут серьезные вопросы.
Чувствуя, как в нем закипает злость, Перудж резко встал с кресла и уставился на Мерривейла, который, не скрывая испуга, смотрел на него снизу вверх.
– Вы идиот, Мерривейл, – холодно и резко произнес он. – Вы всегда были идиотом и останетесь им. У нас есть полный отчет ДТ обо всех сомнениях, которые испытывала Тимиена. Она хотела, чтобы с ними отправилась команда поддержки. Настаивала на более частых радиоконтактах. Вы же просили ее не беспокоить нашу станцию в Портленде, если не возникнет особой необходимости. Вы велели Тимиене слушаться приказов Карлоса и не подвергать их сомнению. Вы приказали ей забыть о каком-либо официальном расследовании по делу Портера. Ни при каких условиях она не должна выходить из-под прикрытия. Таковы были ваши инструкции… – Перудж показал на папку, лежавшую на столе перед Мерривейлом, и закончил: – И именно их вы сейчас перечитывали.
Мерривейл, пораженный этими обвинениями, молча сидел в кресле. Ему вдруг показалось, что он заплачет, и глаза его наполнились слезами. Ужасный момент! Но сама перспектива попасть в столь нелепое положение заставила его взять себя в руки, и он ответил, при этом даже частично восстановив свой акцент:
– Послушайте! Это хорошо, что вы ни в чем не сомневаетесь. Только делу это не поможет…
Позднее, уже позвонив из аэропорта, Перудж сказал:
– По-моему, мы должны быть ему благодарны. Теперь нет сомнений относительно нашего нынешнего положения.
– Что вы имеете в виду? – раздался в трубке недовольный голос шефа.
– Мы влезли в это дело, ничего не зная о Хеллстроме. Теперь нам известно многое. Он готов платить по самым высоким ставкам.
– Как будто мы не готовы на то же самое!
Перудж сделал паузу и продолжил доклад:
– С Мерривейлом я все решил. Он ждет переназначения.
– Мерривейл не наделает глупостей?
– Разве он их уже не совершил?
– Вы понимаете, что я имею в виду, черт побери!
– Уверен, он исполнит приказ с точностью до последней буквы, – проговорил Перудж.
– Но вы его серьезно расстроили.
Это было утверждение, а не вопрос.
– Вне всякого сомнения.
Таких слов, да еще произнесенных таким тоном, от шефа Перудж не слышал никогда, и теперь он стоял, размышляя и внимательно рассматривая крышку шифровальщика сигнала.
– Он звонил мне, – сказал шеф, – и жаловался на вас. Потом добавил, что хранит все наши письменные приказы в надежном месте. После этого сообщил, что присвоил Жанверту особый номер Корпуса связи и кодовые буквы – как мы присваиваем агентам, которых отправляем с инспекционными поездками. А еще прочитал мне часть приказа из тех, что мы давали ему несколько лет назад.
Последовала долгая пауза, после чего Перудж заметил:
– Наверное, к нему можно применить и более строгие меры.
– Полностью согласен, – отозвался шеф.
Слова Нилса Хеллстрома
В отличие от человека, неспособного преодолеть данные ему природой физические ограничения, насекомое появляется на свет с врожденным навыком к улучшению собственного тела. Достигнув предела своих возможностей в одной форме, насекомое трансформируется в иное существо. В этой метаморфозе я вижу базовую модель существования Термитника. Для меня Термитник – это кокон, из которого появится новое человечество.
Хеллстром, погруженный в раздумья, сидел в своей соте. Его взгляд остановился на схемах и диаграммах, висевших на столе. Но он не видел ни схем, ни диаграмм, ни монитора ретранслятора, зависшего в положении ожидания. Он думал. Теперь они пришлют первую команду. До этого была просто разведка. Скоро явятся настоящие эксперты, и от них Термитник узнает достаточно, чтобы спасти себя.
Ночь была длинной, а день – еще длиннее. Хеллстрому удалось пару часов вздремнуть, но Термитник был напряжен и буквально искрился ощущением кризиса. Работники узнавали о происходящем, ориентируясь на химию тел, на тонкие запахи, оставляемые мощными выбросами гормона стресса.
Когда два часа назад Хеллстром вернулся к себе в соту, он был так измотан, что швырнул пиджак на кресло, после чего рухнул на кровать прямо в одежде. Нечто тяжелое оттягивало карман пиджака. Хеллстром смотрел на пиджак, на карман и пытался припомнить, что там такое. Неожиданно его осенило – это же пистолет, который он взял и положил в карман перед тем, как покинуть соту. Похоже, все это было не только целую жизнь назад, но и в другой вселенной. С тех пор многое изменилось. Силы Внешнего мира заинтересовались тем, что неизбежно приведет их к вратам Термитника.
Проект-40.
Причина утечки на первый взгляд казалась столь невинной, что Хеллстром вздрагивал, когда думал о ней. Джерри, оператору, дали задание снять несколько фрагментов в библиотеке Массачусетского технологического института, а также поработать там с некими специальными материалами по проекту. Джерри вспомнил, что оставил бумаги на столе «буквально на полчаса», и, когда вернулся, они лежали на том же самом месте. Он забрал их и больше об этом не думал. Какая наивность! Но людям Внешнего мира этого вполне хватило. Складывалось впечатление, будто им помог какой-то злобный джинн, только и ждущий, что кто-нибудь в Термитнике поскользнется и расшибет себе лоб.
Джерри лежал с сердечным приступом, понимая, что предал Термитник, который любил больше жизни. Но, так или иначе, когда-нибудь это должно было произойти. Чудом было уже то, что они до сих пор жили, никем не замеченные. Однако у анонимности есть свой жизненный цикл. Как ни надеемся мы сохранить ее, платя постоянную цену, нашим надеждам приходит конец и цена взлетает
