прошло уже больше полугода, если учитывать жизнь в обоих мирах. За это время я успел четыре раза погибнуть, а также четыре раза возродиться. Как у летчиков тост есть, про равное количество взлетов и посадок, так и жнецов мог бы быть такой тост — про равное количество смертей и перерождений. Другое дело, что сложно найти жнецов, чтобы за столом посидеть. Все же мы — довольно редкое явление.
И если отмотать на полгода назад, я даже не думать и не гадал что стану частью одного из старейших родов Римского Мира; частью фамилии, ведущей свою родословную от Птолемея — соратника Александра Македонского, Гая Юлия Цезаря и царицы Клеопатры. И чтобы попасть на страницу родословной, всего-то нужно было встретить пытающегося убить меня жнеца — пустоглазую Октавию из рода Юлиев, которая захватила тело моей сестры, и на ее семнадцать ножевых ответить одним своим точным ударом.
Не сказать, что слишком сложно. Но и что легко, тоже не сказать.
— Ты здесь? — прошептала Кайсара, едва тронув меня за руку.
— Да-да, здесь, — чуть вздрогнул я.
Отвлекся, вернулся восприятием в реальность и осмотрелся. Мы сейчас — с моей новой сестрой, стояли в главном зале фамильного дворца перед собранием Совета богов. Как раз нараспев прозвучал голос главного здесь жреца, и мы с Кайсарой двинулись вперед, к статуе Юпитера — верховного божества, по сторонам от которого возвышались, взирая на нас, Юнона и Минерва, вместе составлявшие Капитолийскую триаду.
Шли вместе с Кайсарой так, что она меня вела как младшего члена фамилии. Вела под взглядами сотен пар глаз: в зале собралось немало народа. Жрецы и весталки, офицеры легионов и личной гвардии фамилии, послы Марса и Красного Пакта, чиновники Республики, Протектората и корпораты из Альтергена в узнаваемых белых мундирах. Среди них должна быть знакомая троица — старый друг Рома, альтушка и Марина. Их не видно — пусть близость к фамилии позволила попасть на место событий, но положение не настолько высоко, чтобы стоять в первых рядах.
Полный зал собрался — сотни людей стоят по краям за красной лентой.
Огромное представительство гостей под стать нашей фамилии. В которой, правда, всего четверо членов по списочному составу. Да, Гай Антоний уже не Гай Антоний, а Марк Юлий и дальше по длинному списку, отказался от своего имени. Я это как-то пропустил, не участвовал — присутствия не требовалось, без меня организовали. Может поэтому он как был для меня Антохой, так и остается, а новое его имя я даже не запоминал целиком.
Стоит он под руку с Геллой Сесилией. Единственная из четверых членов нашей фамилии, которая показывает эмоции. И какие — похоже, единственный по-настоящему счастливый человек в этом зале. Ну да многие знания, многие печали — не понимает еще до конца, куда и во что ввязалась. И я, и Кайсара, и Антоха — мы все понимаем, что для нас происходящее только начало. А вот у нее все, конец пути можно сказать, предел мечтаний: Антоха взял ее первой женой.
Неожиданное, но довольно обоснованное решение: мы фамилия небольшая, друзей у нас нет, а лишних врагов не нужно, тем более что великие дела впереди. И если бы, как и предполагалось вначале, Антоха взял бы Геллу неполной женой, тут же бы нашлись желающие предложить ему первую. Пришлось бы кому-то отказывать, плодить неприязнь, интриги разводить — свои и чужие. Лишним все это показалось.
Антоха, на удивление, согласился взять Геллу первой женой довольно легко, даже без раздумий. Глядя на ее поблескивающие глаза, допускаю, что причина не только в рациональности решения, но и в возникшей между ними приязни. Не знаю уж, как и каким образом, но они держатся так, что буквально видна близость. Не перепутаешь — и, если честно, от Антохи, демонстрировавшего все время нашего знакомства эмоции айсберга, я подобного не ожидал. Но тем не менее, факт налицо, как говорится.
Гелла еще не понимает, что впереди, вместе с осознанием новой жизни, новые проблемы; но все это у нее потом, сейчас же пусть улыбается открыто и искренне, глядя на меня блестящими глазами. Ну да, без моего участия она бы здесь не оказалась. Без меня, и без странной зеленоглазой жрицы Сильваны, которая поцелуем изменила мне сознание, в результате чего я натворил дел, украв чужую жену. Гелла, словно угадав мои мысли, улыбнулась. Ох уж эта улыбка — ведьминская, иначе и не назвать. Такая, что есть у меня догадка, почему они с Антохой так близко стоят, едва на людях не обнимаясь — похоже, показала ему небо в алмазах. Так, как никогда не сможет сделать ни одна на все руки и не только умелая куртизанка, работающая без искренности на одном профессионализме.
Гелла снова как будто почувствовала, о чем я думаю, зарумянилась и опустила взгляд. Я же понял, что совершено бестактно смотрю на нее, после чего снова устремил взор по ходу движения. Вместе с Кайсарой мы уже прошли между статуями Юпитера и Юноны, за которой — второй божественный круг Пантеона, стояла статуя Ювенты, богини юности.
Давняя традиция, еще со времен античности: пересекая границу совершеннолетия, каждый юноша должен был совершить подношение богини — золотую монету со своим старым именем.
Все, монету положил.
Теперь, на время, свободен от божественного пригляда — Ювента больше не является моей покровительницей. Отвернувшись от статуи, я, как предполагалось церемонией, сделал шаг вперед. Две возникшие рядом рабыни сняли с меня белую тогу с тонкой пурпурной полосой. Материал современный — плотный, но почти невесомый; Кайсара сразу начала одевать меня в другую тунику — более тяжелую, из настоящей шерсти.
Это уже мужская тога — полностью белая. Признак не мальчика, но мужа — сегодня день моего вступления во «взрослую» жизнь. Причем вступления не совсем полного: если аналог с нашим миром проводить — это еще не совершеннолетие восемнадцатилетия, и тем более не двадцать один год, когда можно алкоголь покупать; возрастная отсечка близкая скорее к четырнадцати годам: получение паспорта и наступления возраста уголовной ответственности.
Вот только сейчас, кроме моего обретения фамильных прав, происходило и еще кое-что. Смена не только личного имени, но и смена модели фамилии — с матриархальной на патриархальную. Рядом со мной уже стоял жрец Юпитера, который смотрел пустыми белесыми глазами. Неприятный тип, рядом с ним находится не очень уютно; но, как сообщил Варрон, наш человек, так что подвоха сейчас ожидать не стоит.
— Марк Юлий Птолемей Септимий. Сегодня ты вступаешь во
