из сил или возьму упертостью.
— Тебе неприятно?
— Мне некомфортно! Отпусти!
— На экзамене в незнакомой аудитории тоже будет некомфортно, неприветливо. Закрытые покрывалами шкафы с книгами будут давить. Доска, исписанная образцом заполнения бланков, — наводить уныние. А вариант со сложными незнакомыми заданиями вообще повергнет в ужас! — дует мне на ухо, отчего дёргаюсь с новой силой.
— Не сравнивай! Мы будем столько раз с выходом писать, что привыкну я!
— В точку! — разжимает руки, и я в ту же секунду подскакиваю. — И ко мне привыкнешь, Василинка!
— Слишком самонадеянно! — закатываю глаза в шоке от самомнения Атласова.
Но сама понимаю, что удивление моё больше напускное. Я уже свыклась с мыслью, что он вот такой: безбашенный, наглый и иногда циничный. И разгон у него от покладисто благодарного до нахального три секунды.
— О, сколько оповещалок! — бессовестно заглядывая в мой ноутбук, с присвистом выдаёт гость.
Тяну руки, чтобы забрать ноут или хотя бы прикрыть его, но Атласов вдруг предлагает:
— Там тебя помочь просят, могу решить.
Прищуриваюсь:
— У тебя с математикой так же хорошо, как с историей?
— Даже лучше! — и улыбка во все тридцать два.
— А тогда что забыл у Натальи Владимировны?
— А, это… Воспитательный моментик от строгой учил…учителя! — вовремя исправляется, заметив, что я нахмурилась.
— Хорошо, буду очень благодарна, если ты поможешь ребятам вместо меня, — легко сдаюсь, со странной беспечностью делегируя свою обязанность Атласову.
— Прямо очень? — его глаза вмиг вспыхивают дьявольским огнём.
— Зачтётся в счёт твоей проверки, — отсоединяя ноутбук от зарядки, отвечаю я.
— Какой проверки? — заметно напрягается Атласов.
— Той, которую ты пытался представить обучением жизни в некомфортных условиях.
— Догадалась, — хохотнув, сказал Атласов скорее для себя, чем для меня. — Страшно наблюдательная ты, Белова! Ладно, мне нужен ноут, ручка и пару листочков в клетку.
Снова отдаёт команду, а не просит. Но это в моих интересах, ведь здорово разгрузит воскресенье, поэтому молча выполняю требования помогающего.
— Можно спрошу? — мне не даёт покоя подготовка Атласова, он ведь далеко не глупый, я бы даже сказала очень умный, эрудированный.
— Тебе можно всё, Василинка! — разваливаясь на моей кровати, отвечает он.
Мда, папа подмог ему, выдав, как меня зовёт дома.
— Откуда у тебя такие познания? Не выглядишь типичным отличником.
— А я и не отличник, — отвечает и параллельно читает условие задачи.
— И всё же?
— Наконец тебе что-то обо мне интересно! — поворачивает голову и смотрит прямо мне в глаза, словно в душу заглядывает. — Раньше я хотел быть достойным одной высокомерной девчонки, вечной отличницы. Быть ей интересным…все дела.
— И стал заниматься самостоятельно, — поджав губы, киваю в знак догадки.
Нечто такое я ожидала услышать, не про «вечную отличницу», а про осознанное желание подтянуть себя. Нет сильнее и умнее человека, который занимается, потому что хочет сам. Внешняя мотивация может истончиться, а вот внутренняя — безгранична.
— Соображаешь! — отвечает, снова уткнувшись в ноутбук. — Не спросишь, что за девчонка?
Пишет что-то на листочке, но интуитивно понимаю, что ему интересно услышать ответ. Очень интересно.
— Нет, не спрошу.
— Почему? — ручка замирает над листочком.
— Догадываюсь, что за зазноба, — весело хмыкаю и сажусь наконец на свой стул, разворачиваюсь и раскладываю тетради на столе.
— Кто?
— Зарина.
Отвечаю спокойно, ведь не нужно острого ума, чтобы увидеть, как между ними искрит, когда они цапаются. Да те же оговорочки а-ля «я не умею её ненавидеть» ярче любого слова.
Не буду выпытывать, это не моя история. Со своим прошлым каждый должен справляться самостоятельно. Иначе за откровенность могут спросить откровенностью, а делиться своим я не намерена.
— Страшно догадливая ты, Василина, — хмыкает с примесью мрачной горечи и раздирающей сердце обречённости. — Ты никогда не спрашивала, почему я к тебе прилип.
— У меня есть парочка соображений, — открыв параграф по биологии, признаюсь я.
— Какие?
— Ты решай, решай, не отвлекайся. Лавочка с откровениями закрылась.
— А ты мне нравишься, Белова! — отсмеявшись, произносит Родион.
Это не признание, это такой лёгкий флирт, который улетучивается с последней буквой, поэтому отвечаю ему в такт:
— Ты мне тоже, Атласов. Только решай уже.
Он справляется быстрее, чем я с рядовыми уроками. Но мои любимые одноклассники не были б 11 «Г», если б вопросы не посыпались как из рога изобилия. Родион ответил на все, терпеливо, основательно, даже лучше, чем сделала бы это я.
И теперь снова шатается по комнате.
— Ты так каждый день им разъясняешь?
— Почти каждый, да, — отвечаю машинально, дописывая последний абзац в сочинении по русскому.
— Пиз…Звездец! — выдаёт Атласов, снова вовремя заменив слово. — Не знал, что у вас такие дураки учатся.
— Они просто ленятся.
— А, понял. Ты им помогаешь, чтобы устранить конкурентов!
— Что? Ты о чём? — резко разворачиваюсь, чтобы посмотреть в эти мега понятливые глаза.
— Они ж без тебя ничего не смогут на экзах решить, это называется медвежья услуга, Белова! — подмигивает и, откинув голову назад, падает на кровать звездой.
— Не могу отказать, если в силах помочь… — признаюсь шёпотом, понимая, что больше похоже на отговорку. — Я же не просто решение скидываю, а объясняю, почему такой ход, а не другой.
— Они тюленят, а ты за год с такими запросами кони двинешь, — потягиваясь, говорит Атласов.
— Когда объясняешь другому, лучше понимаешь сам! — не сдаюсь уже из голого принципа.
— Кстати, об объяснишь другому. Пошли, нам через сорок минут нужно быть в другом месте, — говорит, приподнимаясь на локтях. — И лучше надеть то, что не жалко испачкать.
— Спрашивать, что за место, бесполезно? — закрывая тетрадь для сочинений, интересуюсь я.
— Ты ж мой смышлёный напарник! — снова развалившись на кровати, протягивает Атласов. — А пока собираешься, напомни-ка мне, в каком году княгиня Ольга отомстила древлянам и почему не могла поступить по-другому.
Рассказываю на автопилоте и только, когда замолкаю, понимаю, что описала всё именно так, как хотел Родион, ведь он тогда на кухне, под запеканку, всё разъяснил.
— А ты способная ученица, Василинка! — подтверждая мои догадки, хвалит Атласов и поднимается с кровати, потому что я уже собралась. — Погнали!
34. Родион
Комната Беловой удивительно ей подходит и так многое может о ней рассказать.
Я надеялся увидеть хоть что-то розовое или пёстрое, цветастое, но всё выдержано в светло-бежевых тонах с примесью золотистого.
Удобная кровать, хоть и с невероятно жёстким матрацем, светлый шкаф, который словно встроен в стену и не сжирает пространство комнаты, такой же светлый стол на всю стену вдоль вытянутого окна.
Другое подобное расположилось на соседней стене, отчего пространство никогда не бывает без естественного света. Сделано всё по уму. Природные материалы, сплошное дерево, да бамбуковые обои.
Уютно, просторно и скрытно.
