ярком фиолетовом деловом костюме. Странно, но блузки я под ним не вижу. На подиуме по телевизору я видела, что модели так ходят, но чтобы в жизни — впервые.
— Привет, — скромно поправляю на себе блузку.
— Пришла, — она расплывается в улыбке, — а я боялась, что передумаешь, — Натка хватает меня под руку, — пошли, тут Сонина студия рядом. Ангелина пока не устроилась, у нее квартируется.
— Понятно.
Мы прогуливаемся по тенистой аллее вдоль студии, затем сворачиваем к небольшому зданию из белого кирпича. Окна в нем огромные, без штор. Внутри видны полотна, скульптуры.
— Так что у вас там с Тимошей?
— Ничего, — прикусываю губу.
— Он с тебя глаз не сводил в кафе, проходу не давал, я видела…. И ревнует, иначе почему против картины… Колись.
— Ни-че-го, — отвечаю твёрже.
— Оу, значит он ухлестывает, а ты ему отворот-поворот?
— Все не так, никто ни за кем не ухлестывает. Тимофей мой бывший работодатель вот и все.
— Бывший босс, — раздалось с придыханием, — подробности будут?
— Нет.
— Зря! Темнишь, я видела, как между вами искры летели еще на дне рождения Малики.
— Искры?
О чем она? Я надеялась, никто между нами ничего не заметил.
— Привет, — дверь открылась, прерывая неудобный разговор с Наткой. Ангелина широким жестом пригласила нас внутрь. Солнечная, зажигательная, расслабленная, очень похожая на американку. Тимофей обмолвился, что она там двадцать лет прожила, чувствуется в ней что-то такое, другое.
— Ух ты, — замираю в центре просторного помещения. Вокруг скульптуры на тумбах и просто в разных местах, огромный полированный стол в центре, стеллажи с заготовками у стен. И мольберт с красками… это для меня, видимо.
— Я вас оставляю? — Натка прищуривается. Видно, она бы ещё осталась и продолжила заваливать меня своими вопросами.
— Да, если можно, — киваю я.
— Ладно, но хочу чтоб ты знала, мы с Маликой снова собираемся в ваше кафе. Потом обо все мне расскажешь, — Натка промурчала и скрылась, а я беспомощно взглянула на Ангелину.
— Ей бы в следственном комитете работать.
— Согласна, — Ангелина улыбнулась.
— Это, наверное, так интересно — быть художником, — начинаю заметно нервничать, — не просто делать какую-то работу, а заниматься тем, что от всего сердца любишь.
— Вот именно, любишь, — Ангелина отправитесь к небольшому столику в стороне и вернулась с двумя чашками кофе, — думаю нам нужно немного привыкнуть друг к другу.
— Согласна, — опускаюсь за стол и тянусь к кружке.
— Любишь, — она продолжила прерванную речь, — часто больше окружающих людей, даже самых близких. Для меня живопись — это страсть, самая светлая любовь и самая болезненная тяга. Без неё меня нет. Иногда я завидую людям, которые ходят на обычную работу, они могут вернуться домой и на какое-то время забыть о работе, сконцентрироваться на семье. У меня так не бывает, я люблю писать страстно, отдавая работе все свое время и силы, иногда сутки не ем и не моюсь. Рисую пока в глазах не плывет. Мой бойфренд ворчит, что моя работа — это как надоедливый постоянный любовник, у которого меня не отбить, как бы много и долго он меня… ну ты поняла, — она рассмеялась.
Ангелина эксцентричная, открытая, забавная, мне нравится. Чем-то похожа на Тоню.
— И почему ты все же решила попробовать себя в НЮ?
— Натка предложила… и…. это глупо, но… я удобная, понимаешь? Всегда такой была, старалась оправдывать ожидания родителей, бывшего мужа, начальника, не спорить и быть примерной. Знаешь, надоело, — говорю решительно, — хочется попробовать себя в чем-то рискованном.
— Тогда раздевайся.
— Ух, — делаю большой глоток кофе. Я решилась, мне действительно это нужно.
Я могу побыть немножко плохой, непредсказуемой. Представляю, что скажет мама или Демид, если картину увидят. Да они вообще перестанут со мной общаться.
Эти мысли странным образом воодушевляют. Расстегиваю пуговички на блузке, лифчик долой. И юбку тоже. На трусах я застопорилась немного, но если уж начала, нечего сомневаться. Трусы долой.
— И что дальше?
— Ммм, — Ангелина осмотрела меня, кутающуюся в длинные волосы, — сейчас я тебя посажу и приступим.
— Хорошо.
Внутри вся я вибрирую от неловкости.
— Вот. — Ангелина прикатила чёрный глянцевый куб. Усадила меня так, чтобы свет от окна падал только с одной стороны. Волосы распределила по плечам и на груди. Ладони упираются в куб между ногами, пряча самое сокровенное, зато грудь смотрится очень откровенно, — ты у нас девушка плохая, очень плохая или только чуть-чуть?
— Очень плохая, — сглатываю вязкую слюну.
— Тогда вот тебе, — Ангелина достала с полки керамическое красное яблоко, — Белоснежка моя.
Учитывая белую кожу и тёмные волосы — да. Располагаю руку с яблоком у лица, слегка прикусываю губу.
— Вот! Так и замри.
Ангелина присаживается у мольберта и с серьёзным видом начинает делать набросок углем.
Ой.
Теперь меня рисуют.
Голой.
В помещении тепло, я не мерзну. Тело наоборот в испарине. Чувствую, будто совершаю запретный поступок, за который мне точно будет а-та-та и радуюсь. Пусть будет.
Никакой больше удобной Кати.
Через час в статичном положении я выдыхаюсь, молю Ангелину о пощаде.
— Нам понадобится ещё встреч пять. Картина небольшая, портрет.
— А ее много кто увидит?
— Не думаю, у Наташи база своих клиентов, она в первую очередь им предлагает. Учитывая, что получится в итоге, уйдёт сразу, не сомневайся.
— Понятно.
— Натка написала, — Ангелина отвлеклась на телефон, — зайди за авансом.
— Хорошо, с тобой было очень комфортно и не страшно, — я почти полностью одета. Вставляю ноги в туфли, волосы у большого зеркала заплетаю в косы. Как раз успею не спеша до работы добраться.
— Спасибо, с тобой тоже. Мне нравится твой открытый взгляд.
Забрать у Натки аванс и ничего ей при этом не сболтнуть, оказалось тем еще квестом. Любопытная, жуть.
Зато теперь в сумочке очень приличная по моим меркам сумма. Месяц о нас с Тами можно не беспокоиться. Остатка, который я получу по завершении работы и вовсе ещё на три хватит.
Можно перевести дыхание. Теперь я могу искать работу спокойно и не трястись, как мы будем жить.
После работы у нас с Тами очередная встреча с папой. Демид заезжает за мной в кафе. Выглядит измождённым, немного на взводе. Подозреваю, первые месяцы с новорождённым даются ему тяжело.
— Ты сменила работу?
— Да, — пристегиваюсь, руки складываю на коленях. Чем дальше, тем сложнее наше с бывшим мужем общение складывается.
— Почему? Предыдущая была лучше и перспективнее. Тебя уволили? — и нотки в голосе недовольные такие. Вспоминаю, как в браке я слышала его замечания таким же тоном почти ежедневно. Не успела приготовить ужин, в близости отказала, располнела. Сейчас Надя, наверняка, слушает все тоже же самое, не изменился Демид ни
