отдала за то, чтобы увидеть его лицо, но увы, могла только прижаться грудью к его спине и удержать на месте.
— Стой же, — шепнула, уткнувшись носом ему между лопаток. — Стой…
— Зачем?
— Объясни!..
— Нет.
— Почему? Что будет если я выберу не тебя?
— Я не хочу на тебя давить.
— Ты… Габриэль ты…
Он развернулся и зажал мне рот рукой. Вокруг глаз собрались морщинки, будто он только что крепко-крепко жмурился.
— Не копайся во мне. Оставь это… Турсуаза, — усмехнулся он. — Я же говорил, что на третий день тебя заполучу. Если бы захотел ты бы уже была моя…
Я мотнула головой:
— Зачем ты это говоришь?
Он жестоко рассмеялся, остужая мой пыл.
— Чтобы ты поняла, что я предоставляю выбор тебе. Я сам ничего не стану решать. Ничего не стану говорить, объяснять. Ты впервые можешь выбрать. Сама! Всё зависит от тебя. А не от того, посмотрю я на тебя или нет. Я — твой, бери если хочешь. Без условий. Не копайся во мне, в себя загляни.
Его лицо снова смягчилось, будто он только что окатил меня ледяной водой, приводя в чувство, а теперь стал прежним греющим солнышком.
— И больше не затаскивай меня в свою постель, — поиграл бровями, намекая, что это я во всём виновата, и вышел.
Поганец!
Спасительная двадцать четвёртая
Меня поставили на ноги в два счёта. Одна ванна с солями и травами, пара микстур, день в постели с книжками — и я на ногах.
Габриэль больше не приближался, даже на завтрак не явился.
Я смотрела, как убирают в саду снег и поражалась, что он тает на глазах. Снова распускались цветы и мне жутко хотелось их коснуться.
Никак не могла понять. Что за странности творятся с природой в этом месте.
Уже к вечеру стало невыносимо жарко и влажно, я вышла на балкончик и пила там восстанавливающий чай, глядя, как летает по небу прекрасный дракон, оглядывая свои владения зорким глазом.
Это было слишком красиво, чтобы быть правдой. Это моя сказка.
Мне принесли письма из Бревалана. Альба интересовалась, как там мой князь. Бе написала гневную тираду о том, что я могу даже не возвращаться и мы больше не подруги.
Снизу был маленький конвертик подписанный (моё сердце пропустило удар) Эмилиэном.
Увидев это, я тут же нашла в небе моего дракона.
Пальцы дрожали, пока открывала конверт.
Дорогая, Турсуаза!
Хотели бы справиться о твоём здоровье и благополучии!
Надеемся, что ты в порядке и хорошо проводишь время в Дорне. Не знаем подробностей, но по словам её высочества Альбы, у тебя всё хорошо.
Надеемся на скорую встречу.
Эмилиэн Урсмар и Зетти Эм.
Я бросила письмо на пол, словно противного жука!
Мы с Эмилиэном делили дом, жизнь, обеды столько лет, а он пишет мне вот такое письмо?
И взгляд снова зацепился за дракона, парящего в небе.
Миг.
И Габриэль стремительно рухнул, будто подстреленный.
В небо взвился столб брызг.
А я сложилась пополам и горько-горько зарыдала.
Сил нет жить в мире, где всем заправляют мужчины. Я могла бы сколько угодно любить Эмиля, а всё равно ничего не зависит от моего желания.
Глупая девочка! Глупая…
Тело не слушалось, стремилось к животной форме, на Самуэль предупреждал, что нельзя. Я сжала пальцами перила, сосредоточившись на собственных ногтях и кольцах.
Меня предупредили, что оборот при таком сильном истощении чреват тем, что ослабевшее тело выберет животную форму. Нельзя…
— Габриэль! — шепнула, но он не мог слышать.
Он — дракон, а я человек. Чтобы докричаться нужен оборот, как ни крути.
Он не услышит и всё равно:
— Габриэль! — чуть громче крикнула я.
Вернулась в спальню, вцепившись в волосы и стала искать хоть что-то, чтобы удержаться на месте. Постель, где мы спали. Стол, где стоял графин с водой.
Ну же, Тур…
Зеркало!
Я уставилась на собственное отражение.
Растерянная, вцепилась себе в волосы. Бледная.
И тут же другая картинка ударила в голову: я и он.
Габриэль.
На постели. Его руки, пальцы, губы. Такие сухие, горячие. Язык. Влажный. Ощущения — острые.
— Нет, нет, нет…
Это было тоже сильно, не менее сильно, чем письмо от Эмилиэна и меня стало трясти.
— Габриэль! — я снова рванула на балкон, схватилась за перила, переваливаясь через них.
— ГАБРИЭЛЬ!
Дракон летел в мою сторону, а может мне это только казалось.
Его фигура на фоне садящегося алого солнца… такая прекрасная, умиротворяющая. То, что нужно.
Я сосредоточилась на взмахах его крыльев. Раз… раз… раз… раз…
Он приближается?
— Габриэль…
Приближается.
Раз… раз… раз…
Пол стал уходить из-под ног, а мир меняться.
Держись, Тур, держись же…
Раз… раз…
Ты пережила эту ночь, а он у тебя сердце вырвал и задом наперёд обратно вставил! Ну же, Тур!
Раз… раз…
Я остановила начавшуюся было трансформацию и помотала головой. Крылья взбивали воздух, словно пуховую перину, или мне только казалось, что всё дрожит?
Дракон рядом, совсем рядом.
— Турсуаза!
Дракон в полёте обратился человеком и врезался в моё тело, подхватив.
— Удержи меня, я еле держусь… я превращаюсь. Поцелуй меня, скорее! — лихорадочно, из последних сил прошептала я, сама не понимая, чем это поможет.
Но Габриэля не нужно было просить дважды. Он прижался к моим губам так стремительно, будто верил, что это сработает. Тигрица дёрнулась и замерла, прижав уши к голове, она слушалась дракона!
«Тш-ш…» — это Габриэль. В моей. Голове.
А я человек! Наши звери могут общаться даже так?
Габриэль, это ты?
«Я, малышка… Тише… Сиди на месте! Потерпи. Сейчас восстановишь силы, и мы разомнём кости в лесу, хорошо? Ты вволю набегаешься по Дорну. Вспашешь тут всю землю своими лапищами, малышка! Потерпи. Не время!»
Спасибо, Габриэль.
Я терялась в его поцелуях и прикосновениях, захлёбывалась, втягивала воздух и не могла надышаться.
«Мне нравится способ, который ты придумала!» — он смеялся.
Молчи и целуй!
— В этом ещё есть необходимость? — это он уже шепнул мне в губы.
— Нет… наверное нет.
— Хорошо. Вот и хорошо. Давай поужинаем вместе? Я скучал, — он потянулся ко мне и поцеловал напоследок в лоб.
Нежная двадцать пятая
Мы пили кофе, как обычно. На этот раз не в кабинете, а на крошечном балкончике, но это был всё тот
