его сумкой и выбежала на улицу. Очутившись во власти солнечного света, слетела по ступенькам и все еще долго звала на помощь, не в силах остановиться.
С противоположного конца улицы появился торговец мороженым.
— Мороженого! — выкрикивал он. — Покупайте мороженое! V..
Со своего наблюдательного поста Зип заметил пробиравшегося сквозь толпу продавца.
— Хочешь мороженое? — спросил он Елену.
— Какой ты богатый! Что-то ограбил?
— А ты как думала? Тебе какое?
— Лимонное, — сказала Елена.
— И мне лимонное, — произнесла Джуана.
— Не могу отказать. — Зип спрыгнул с ящика. — Я ужасный транжира. Всем мороженое за мой счет!
С ящика раздался голос Папа:
— А мне, Зип?
— И тебе тоже, Папа. Я сегодня щедрый. Покупаю мороженое всем! Эй, продавец, сюда! Или тебе не нужны деньги?
Он подошел к продавцу и сделал заказ. Казалось, веселье так и лилось у него через край. Он даже не обратил внимание на полицейских, стоявших не далее, чем в шести футах от него.
— Где твои люди, Энди? — спросил Бирнс.
— Сейчас будут здесь.
Бирнс повернулся к Эрнандесу, который, не отрывая взгляда, смотрел на окна второго этажа.
— Фрэнк, ты боишься?
— Немного, — признался Эрнандес.
— Я не осуждаю тебя. — Он помолчал. — Это ужасно паршивое дело, не так ли? Припоминаю похожее, случившееся в 1931 году, когда парень Нельсон О’Брайен заперся у себя, в квартире на Северной стороне. Я был тогда полицейским. В течение двух часов он сдерживал натиск ста пятидесяти полицейских. Мы проделали в крыше дыры и напустили газ, но негодяй не сдался. Три раза раненный, он все еще держался на ногах, и, когда мы ворвались, он стоял и матерился. Надеясь, что ему посчастливится убежать, он запихивал в носок оружие. Да, это был крепкий орешек.
Помолчав, Бирнс вновь взглянул на Эрнандеса.
— И знаешь, Фрэнк, я тогда не очень волновался.
— Почему?
— Того парня звали Нельсон О’Брайен. — Он опять сделал паузу. — А я, между прочим, ирландец.
— Да, сэр, — произнес Эрнандес.
— Я вот что скажу тебе, Фрэнк. Такие парни, как Нельсон О’Брайен, никогда не заставят меня отказаться от парадного шествия в день святого Пэдди[16]. Ты меня понимаешь?
— Понимаю.
— Ну и прекрасно. — Поколебавшись, продолжал — Действуй осторожнее на этой проклятой лестнице. Мне не хотелось бы потерять хорошего полицейского.
— Постараюсь, сэр.
Бирнс протянул руку.
— Желаю удачи, Фрэнк.
— Спасибо. — Повернувшись, Бирнс направился к машине. — Пит? — окликнул его Эрнандес. Бирнс обернулся. — Спасибо, — снова произнес Эрнандес.
Две проститутки, Марж и Мари, подошли к Фредерику Блоку, который вытаскивал из заднего кармана носовой платок, чтобы вытереть пот с лица. Неожиданно он по чувствовал прикосновение чего-то мягкого. Повернувшись, Блок увидел, что это мягкое было одето в ярко-красное платье.
— Привет, — сказала Марж.
— Привет, — приветствовал их Блок. — Настоящее представление, не так ли?
— Кому что нравится, — произнесла Мари.
— Что вы, это такое волнующее зрелище! — он пристально посмотрел на глубокий разрез платья Мари. Черт побери, если эти девицы не…
— Есть кое-что поинтереснее, чем это дешевое представление со стрельбой, — сказала Мари.
— Например? — спросил Блок, чувствуя какое-то внутреннее волнение оттого, что на ней нет бюстгальтера.
— Никаких идей? — спросила Мари.
— Кое-что приходит в голову, — произнес Блок.
— Между прочим, мы можем помочь, — сказала Мари. Посмотрев на девицу наметанным взглядом, Блок вытер с лица пот и прошептал:
— Сколько?
— За одну или двух? — деловито спросила Мари.
— Двух? Я не…
— Подумай получше.
— Думаю.
— Давай быстрее, — нетерпеливо произнесла Марж.
— Мы привыкли работать на пару, — добавила Мари.
— На одном из хуторов у Бобси родились двойняшки, — как бы между прочим сказала Марж.
— Мы знаем такое, о чем не слышали даже в Париже, — уверила его Мари.
— Ну так сколько? — опять спросил Блок.
— Пятьдесят за сеанс, включая санитаров-носилыци- ков.
— Кого-кого? .
— Санитаров-носилыциков. Чтобы тебя выволакивать, когда все будет кончено.
Блок хихикнул:
— А сколько без их услуг?
— Двадцать пять за одну. Меня зовут Мари. Поверь мне, это еще дешево.
— Я подумаю, — пообещал Блок.
— Давай быстрее, — Мари явно спешила.
— Разве нельзя подождать одну минуту?
— Любовь не может ждать ни минуты, мистер, — сказала Мари.
— Особенно в июле, — добавила Марж.
— Двадцать пять слишком дорого, — торговался Блок.
— Ну, хорошо, пусть будет двадцать, — она повернулась к подруге. — Я готова. А как быть с тобой, бедняжка Марж, вернее с любовью, переполняющей твою грудь?
Джефф Талбот посмотрел на часы и вышел из кафе.
Было пятнадцать минут первого.
Ее все еще не было. Каким надо быть простофилей, чтобы поверить ей! Он вышел на улицу. Боже, какая жарища! И почему она не пришла, почему? Ему захотелось кого-нибудь избить. У него просто чесались руки подраться с кем-нибудь. Сердитый, он вернулся в кафе.
— Я отчаливаю, Луис, — сказал он.
— Что?
— Она не пришла. Я ухожу.
— Ну и правильно, — Луис согласно кивнул головой. — Держись подальше от этих мест. В конце концов, моряк, есть другие девушки.
— Ты прав, — согласился Джефф.
Он опять вышел из кафе. Какая досада, ведь он нашел то, что искал всю свою жизнь, нашел в огромной вселенной, но за такое короткое время успел потерять. Конечно, он знал, что все хорошее никогда не дается так легко. И все же как здорово, когда встречаются глаза… не прикасаясь, без лишних слов…
К черту все!
Большими шагами он вышел из кафе и первые, кого он встретил, были Фредерик Блок и две проститутки.
Марж подмигнула ему.
Поправив рубашку, Джефф направился к троице.
— Пусть будет, что будет, — сказал он себе.
— Нужна партнерша, моряк? — спросила Марж.
Он медлил, отыскивая глазами кого-то на улице. Затем решительно произнес:
— Да, черт побери, мне нужна партнерша! — Он схватил Марж за локоть, все четверо завернули за угол и направились вверх по проспекту.
Два парня в ярко-желтых рубашках свернули-в сторону квартала. Они ненадолго остановились, положив руки на бедра. Оба носили солнцезащитные очки, у обоих темные волосы были зачесаны высоко назад. Старший, Томми, а ему было около двадцати, имел рост свыше шести футов. На запястье правой руки у него был надет серебряный браслет с надписью. Другому парню было девятнадцать. Он был невысокого роста и звали его Ли’л Киллер[17]. Его настоящее имя было Фил. Он никого никогда не убивал, но имя придавало ему вес, делая похожим на парня, который за порцию мороженого готов вырезать вам печень. Тот, кто повыше, кивнул Филу, и они направились прямо к ящику, на котором, вытянув 'чей, стояли Папа и две девушки.
— Эй, пацан, — сказал Томми.
— Ты это мне? — обернулся Папа.
— Брысь с коробки, — ровным голосом произнес Томми.
— Что? — не понял Папа.
— То, что слышал, — вступил в разговор Фил. — Спрыгивай. Поглядели, теперь
