не бывает идеальным. И я могу покопаться в наших запасах сушеных продуктов и посмотреть, что я могу приготовить, не будучи расточительной. Я могла бы приготовить что-нибудь поесть для Пашова. Моя пара всегда был голодным, и он единственный ша-кхаи, который с энтузиазмом ел большинство моих блюд. Все остальные вежливо откусывают по кусочку-другому, но Пашов ест все подряд.
Ну, все, кроме торта храку. Его готовят из похожих на ириски семян растения храку, смешивают с не-картофелем, более или менее обжаривают на сковороде и покрывают глазурью. Это больше похоже на пончик, чем на торт, и очень сладкое. Ша-кхаи не любят сладкого, и однажды, когда я уговорила Пашова съесть его, он скорчил такую гримасу…
Я улыбаюсь про себя при этой мысли. Я могла бы сделать это снова, если где-нибудь хранится храку. Посмотрим, будет ли у него сейчас такое же лицо, как тогда.
Может быть, воспоминание об этом встряхнет его мозг. Может быть, если я приготовлю для него, это поможет ему вспомнить.
Впервые за много дней я взволнована и преисполнена надежды.
ПАШОВ
Стей-си, кажется… счастливой.
Мои внутренности наполняются теплом, когда я наблюдаю, как она сидит у огня, роется в корзинке с костями и напевает себе под нос песенку. Пей-си стучит двумя костями друг о друга и улыбается ей. Ее улыбка наполняет мою грудь такой болью и тоской. Неужели она так улыбалась мне? Смотрела ли она на меня так же, как на нашего комплекта, — с любовью и нежностью? Я хочу, чтобы она смотрела на меня вот так.
Я хочу, чтобы она смотрела на меня с жаром в глазах, как в ту ночь, когда мы спарились.
Я думаю о той ночи снова и снова. Не о той части, где она плакала, потому что это ранит меня. Но о том, как наши тела двигались вместе, как мой член погружался так глубоко в нее, звуки, которые она издавала, когда ее охватывало наслаждение; все это запечатлелось в моей памяти. Больше всего я думаю о том, каково это — прижимать ее маленькое тельце к своему и чувствовать… завершенность внутри нее. По-другому это не описать. Я снова хочу этой полноты. Я хочу, чтобы ее улыбки предназначались мне.
Я хочу вспомнить. Мы были счастливы до моего несчастного случая, это я знаю. Она не была бы так опустошена, если бы мы поссорились, как Айша и Химало. Она не смотрела бы на меня с такой болью и нуждой в глазах.
Это зависит от меня, чтобы исправить это. Как-то. Это время, проведенное вдвоем в пещере, поможет нам исправить все. Я научусь оставаться начеку, и она увидит, что я тот же мужчина, каким был всегда. Что во мне ничего не изменилось.
Как будто она понимает, что находится в моих мыслях, Стей-си смотрит на меня с мягкой улыбкой на лице. Теплый румянец разливается по моему телу, и мой член напрягается в набедренной повязке.
— Эти припасы предназначены для нашего использования?
Ее голос такой мягкий, что я сначала не понимаю, что она задает вопрос. Я слишком очарован ее розовым ртом и улыбкой на нем.
— А? О, да. Мы должны оставить припасы для следующего визита охотника, но мы можем взять то, что нам нужно.
— Мне нужна какая-нибудь посуда, — говорит она мне, проводя пальцами по стержню одной длинной белой кости.
От этого зрелища мой мешочек сжимается, а во рту пересыхает. Мне приходится бороться с желанием выбежать из пещеры и взять в руки свой член. Сегодня ночью я увижу, как она поглаживает эту кость в моих снах.
— Я… понимаю.
— Как думаешь, ты мог бы мне помочь?
— Покажи мне, чего ты хочешь, и я сделаю это для тебя.
— Нет. Я имею в виду… — она прикусывает губу и бросает на меня застенчивый взгляд. — Я бы хотела научиться делать кое-что сама. Думаю, что смогу поработать над изготовлением ложек и тарелок, пока Пей-си играет или дремлет.
Я все еще думаю о том, как она гладила эту кость.
— Иногда кость можно нагреть и согнуть, а иногда из нее можно вырезать то, что нужно. Чего бы ты хотела в первую очередь?
Она берет тазовую кость у Пей-си. Прежде чем он успевает заплакать, она машет ему длинной ножной костью, и он хватает ее маленькими синими ручками. Ее губы изгибаются в улыбке, и я решаю, что ее улыбки вызывают еще большую потребность, чем когда она гладит кость.
— Я бы хотела сделать из этого тарелку, — говорит она. — Она слишком большая здесь и вот здесь. Мне нужен этот плоский участок. — Ее пальцы скользят по поверхности. — Как ты думаешь, мы сможем это сделать?
— Конечно. — Как только я перестану представлять, как ее пальцы вот так двигаются по мне. Я заставляю себя сосредоточиться и достаю свою сумку с инструментами. У каждого охотника есть комплект инструментов для ремонта своего оружия, и мой отец подарил мне новый, чтобы восполнить тот, который я потерял во время обвала. У меня есть точильный камень, нож, сделанный из измельченного камня, и несколько других мелких инструментов. Я отдаю ей точильный камень. Он шершавый на ощупь и идеально подойдет для того, что ей нужно. — Используй это, чтобы сгладить края.
Она неловко берет камень и придерживает тазовую кость, пытаясь жонглировать ими обоими. После минутного раздумья она трет камень об одну сторону.
— Вот так?
Пей-си тянется вперед, явно очарованный новой вещью своей матери, и пытается схватить камень.
Я усмехаюсь и забираю камень обратно вместе с костью.
— Я сделаю это за тебя и покажу, как действовать дальше. Ты можешь сделать следующее.
— Кажется справедливым, — говорит Стай-си и сажает Пей-си к себе на колени. Он тут же хватает ее за косу и начинает играть с ней. — Я ценю твою помощь.
— Конечно. Я твоя пара. Мой долг — помочь тебе.
Она выглядит недовольной моими словами.
— Мне не нравится мысль о том, что это обязанность.
— Может, это и обязанность, но это не значит, что это не доставляет удовольствия.
— О. — Ее щеки вспыхивают. — Ясно. Я не пытаюсь затевать ссору. Я просто…
— Ты чувствуешь, что я другой, — медленно произношу я. Я беру тазовую кость и камень в руки и расстилаю кожу на коленях, чтобы собрать осколки. Я энергично тру камнем по одной стороне кости, сбривая ее. Как только я придам тарелке нужную форму и размер, я смогу использовать менее шершавый камень, чтобы отшлифовать ее до гладкости.
Она пристально наблюдает за мной, мой
