улыбкой:
— Мисс, только не говорите Герцогу, что я всë разболтала, а то мне сделают выговор…
— Не переживай, я не скажу. Но расскажи подробнее, что же это за сюрприз? — не в силах я была удержать своё любопытство.
— Не спрашивайте! — ответила Ханна нарочито громко, скрестив руки на груди, а потом наклонилась и тихо прошептала мне на ухо, — в Вашей комнате ремонт — подарок Герцога на Ваш день рождения.
Мне стало настолько интересно, что я начала представлять, какой станет моя комната, раз Герцог собственноручно контролирует этот процесс; и при этом страшно, ведь я сама только недавно решила, что хочу спальню в тёмных тонах: Герцог от меня точно этого не ожидает… А если моя комната станет ещё розовее? Я не смогу отказаться в ней жить из уважения к отцу, даже несмотря на то что меня будет тошнить от розового цвета каждую минуту…
А если он инкрустирует стены драгоценными камнями? При этой мысли меня пробрала мелкая дрожь, и я укрылась с головой одеялом: от всех этих размышлений моя голова разболелась, а в горле пересохло, что я попросила свежей воды у Ханны, за которой та поспешно вышла, и вернулась уже не одна, а с доктором Гилбертом: как оказалось, они встретились около двери.
Утолив жажду, я с нетерпением ждала, что скажет доктор, не обращая внимания на книгу в его руках. Он был нерешительным, встревоженным, а когда замялся, не зная, как начать со мной разговор, его тревожность передалась и мне. Наконец, он сел на стул и попросил меня пододвинуться ближе к нему, и только теперь я заметила, что книга, которую он держит трясущимися руками, странно выглядит: абсолютно чёрная обложка, будто специально скрывающая название книги, да ещё такая новенькая по сравнению со старыми пожелтевшими, нехило потрёпанными страницами; такой контраст обложки книги и её страниц очень резко бросался в глаза, и этого нельзя было не заметить, потому эта книга волновала меня не меньше, чем моего лечащего врача.
Доктор раскрыл книгу, и мне показалось, что это ботанический справочник, но язык, на котором он написан, был мне неизвестен. Гилберт попросил внимательно рассмотреть изображённые растения и сказать, есть ли здесь цветы, хотя бы похожие на те, что были подарком Чимина, и я послушно взяла в руки справочник, внимательно рассматривая каждый рисунок, и где-то страниц через двадцать я увидела…
На одной из страниц этой старой чёрной книги с потрёпанными листами было точное изображение тех цветов, что я видела в комнате среди прочих: именно те, два букета, что стояли на прикроватных тумбах, и были неизвестны мне.
— Мисс, Вы уверены?
— Да! Их было два небольших букета, и я бы их даже не заметила, но от них исходил приятный запах сладкой карамели.
Как только я закончила своё объяснение, доктор Гилберт умчался, ничего не объясняя, а мы с Ханной переглянулись — она была также напугана его поведением, и я уже намеревалась потребовать разъяснений, касающихся моего состояния, и как это связано с изображениями тех красивых ароматных цветов, но меня охватила такая сильная усталость, что вскоре я заснула (с болезнью стала очень много спать). Пробудилась я уже от шума и, не без усилий открывая усталые глаза, я увидела не только доктора, но и Герцога, который нервно ходил из стороны в сторону, будто его завели, словно механического игрушечного солдатика.
— Мисс, Вы проснулись, как хорошо… — с облегчением произнëс Гилберт, а Герцог остановился и посмотрел на меня с беспокойством.
Что всë это значит?
— Герцог? Доктор? Что происходит?
— Ничего страшного, я только пришёл тебя проведать, вскоре зашёл и доктор с этой же целью, и ты тут же проснулась. Как себя чувствуешь? — голос Герцога был таким же холодным, как и раньше, но глаза стали другими, а во взгляде читалось не только беспокойство, но и страх.
— Не хуже, но и не лучше…
— Мисс, я приготовил Вам лекарство. Принимать Вы его должны. И принимать только моего приготовления…
— Почему только Вашего?
То, что он на этом настаивает, делает мою болезнь ещё странней, чем я предполагала.
— Только я знаю точную дозировку всех компонентов, входящих в состав лекарства, а обучать кого-то нет времени… Также я дал некоторые указания Вашей горничной, она всё знает, и мы можем на неё положиться, так что следуйте им.
— Хорошо…
* * *
Когда доктор Гилберт проводил осмотр больной, все симптомы болезни Аделисии были схожи с простой простудой: высокая температура, отëкшее горло и слабость, но что-то не вязалось… Размышляя, он посмотрел Аделисии в глаза: её зрачки были расширены. Изначально он думал, что это из-за продолжительного сна, но спустя некоторое время после еë пробуждения зрачки не сужались; расспросив Аделисию о первых днях болезни, его вдруг осенило: Гилберт решил проверить свои догадки и убежал в свой кабинет исследовать кровь Аделисии.
— Юная мисс отравлена ядом! Но у неё нетипичные симптомы…
Доктор схватил с полки книгу ядовитых цветов и обернул её в обложку: по книге можно было догадаться о её назначении, даже не зная языка, на котором она написана. Его самые наихудшие опасения сбылись, когда Аделисия указала на цветы олеандра. Он быстро убежал, стараясь не терять драгоценного времени, чтобы приготовить противоядие: он был шокирован, что Аделисия жива: скорее всего этому способствовало то, что она открыла окно и снизила концентрацию яда в воздухе, но даже в этом случае её жизнь может оборваться в любую минуту.
В спешке спускаясь по лестнице, он налетел на Герцога Уилтшира и, не извиняясь за своё бестактное, но оправданное тревогой за жизнь Аделисии поведение, сразу рассказал о ее состоянии.
Когда противоядие было готово, они пришли в комнату Аделисии, но она уже была без сознания: доктору пришлось ввести противоядие внутривенно. Гилберт попытался привести её в чувство — всë было безрезультатно: им оставалось только одно — ждать.
В это время Герцог созвал всех своих самых преданных рыцарей и отдал приказ: не подпускать к дому посторонних, в комнату к дочери пускать только его и Гилберта; позже он позволилф посещения и Ханне. Также параллельно был отдан и ещё один приказ: сообщить о случившемся герцогу Мину из Восточного государства.
Вернëмся на 15 лет назад.
История двух друзей.
Уже десять лет бушует война меж двух государств: Западным и Восточным, за плодородные земли и торговый выход в океан. Кто её начал — неизвестно, каждое государство отстаивает свою «правильную» версию происходящего, свою истину; каждый скидывает вину на противоположную сторону. Бедность, голод, смерть: пока это не
