class="p1">— Да нет.
— О-о-о! — отвлекся от котлеты, поднимая голову на собеседника Верховный — Это уже любопытно.
— Нашли его еще вчера утром в аэропорту Шереметьево-2, в «зеленой зоне». Хоть воздушное сообщение в связи с вирусной опасностью и ограниченно, чартерные рейсы кое-куда, все еще летали. Поэтому народу было не шибко много. Все государства сейчас спешат эвакуировать своих граждан на родину, вот и он видимо хотел выскользнуть под этой маркой. В кармане у него нашли дипломатический паспорт с визой на имя гражданина Ирландии — Найджела Шорта. Он еще не успел пройти регистрацию, когда была объявлена «Гроза», поэтому сидел в зале в ожидании прояснения обстановки. Опоздай вы с «Грозой» хотя бы на полчаса и он благополучно бы смылся. Внимания то сразу на него не обратили. Ну, сидит себе человек и сидит. Час сидит в одной позе, второй час сидит. Кто-то, из ожидающих своего рейса, взволнованный донельзя закрытием воздушного пространства возьми, да обратись к нему с каким-то вопросом. Он, естественно не ответил. Его за плечо тронули, он и повалился на бок. Администрация Шереметьево, как это и положено в подобных случаях, вызвала местную «скорую» и полицию, которые совместным актом засвидетельствовали смерть, направила тело в морг, и уведомило МИД, посольство Ирландии и нас, естественно.
— А что, разве морги и по воскресеньям работают? — удивился Валерий Васильевич, приканчивая первую из котлет с гарниром.
— Да. Все столичные морги вчера работали. Причем в авральном порядке. Именно по этой причине очередь на вскрытие до него дошла только к вечеру. Когда приступили, наконец, к вскрытию, то обнаружилось, что покойный был мастером по части перевоплощения, что немало удивило патологоанатомов, о чем они и поведали прибывшему сотруднику МИДа. Тут и завертелось. У сотрудника МИДа была с собой фотография настоящего Шорта, действительно работающего в посольстве Ирландии. И на первый взгляд отличить покойного от изображения на фото было весьма затруднительно. Но это было только до тех пор, пока грим не стали убирать с лица покойного. Вызвали районных криминалистов и сотрудников «убойного отдела», потому как дело приобретало скандальный оборот. А тут, как раз, и ориентировка на Вдовенко подоспела. Стало уже совсем весело.
— Что показало вскрытие? — спросил Афанасьев, отдуваясь, однако, с сожалением смотря на уже пустую тарелку.
— Ничего особенного. Сердечный спазм. Однако «убойщиков» не удовлетворил подобный диагноз и они тут же связались с нами.
— И?
— Наши специалисты забрали тело в морг специальной клиники ФСБ для дальнейшего анализа. Да, и, кстати, у тех четверых, что нашли в тоннеле в форме фэсэошников, предварительный диагноз тот же самый. Как говорит наш любимый телеведущий: «Совпадение? Сомневаюсь!»
— А что говорят ирландцы?
— Они сначала громко возмущались проявленной с нашей стороны шпиономанией, но когда при них были сняты остатки грима с лжеШорта, то сразу заткнулись. А уж когда наш сотрудник МИДа не без ехидства поинтересовался у них, что, если на столе в морге, как они утверждали до этого лежит действительно их соотечественник, то, как они поступят с его живой, пока еще, копией, быстренько и не прощаясь умелись.
— Что думаете предпринять в связи с этим делом? — спросил Афанасьев, размешивая чайной ложечкой оседающее на дно стакана какао.
— Проведем тщательный и сравнительный анализ всех трупов на предмет отравления высоколетучим соединением. Снимем показания видеокамер в «зеленой зоне». Киллер, убивший Вдовенко, возможно уже сам сейчас кормит рыб где-нибудь в Москве-реке с ногами в тазике.
— Вполне вероятно, — согласился Верховный, прихлебывая, уже порядком остывший, напиток. — Хозяева избавляются от ненужных уже слуг. Вы куда сейчас?
— Сейчас поеду допрашивать своих бывших шефов и кураторов, а что?
— Как закончится эта бодяга с нашими признаниями, видео можете оставить себе в архиве, а для членов Высшего Военного Совета оформите в текстовом виде на специальном электронном носителе, для запуска по закрытой сети Генштаба, чтобы все члены Совета могли ознакомиться не только со своим досье, но и с досье соратников.
— Так ли уж это надо?
— Надо, — с нажимом проговорил Афанасьев. — Между членами Совета не должно быть никаких тайн. Нельзя начинать новое дело не доверяя друг другу.
— Кто-то из Совета может не удержаться и тогда информация может выплыть наружу.
— Это не так страшно, как может показаться вначале. Зато у шантажистов не будет инструментов воздействия ни на кого из нас. Да и еще…
— Я слушаю, — подался вперед Тучков.
— Дайте задание вашим аналитикам, на основе полученных показаний подготовить к публикации в СМИ истинных деклараций членов Совета без упоминания источников получения незаконно приобретенного. Будем жестко требовать со всех возврата в казну всего «непосильно нажитого».
— Хорошо. Но вот только решит ли это общую ситуацию с коррупцией во всей стране?
— А кто вам сказал, что мы собираемся на этом останавливаться?! Нет уж, дудки! Через вашу «головомойку» я намерен пропустить весь высший чиновничий корпус, включая губернаторов. Хватит выжимать из народа все соки на пенсионную реформу, пора начать наполнять бюджет из куда более полноводного источника, нежели карманы простых граждан.
— Возможны брожения. Особенно в национальных окраинах.
— А это уж твоя забота. Да и вот еще что. Не в обиду будь сказано, а тебе ведь тоже не грех потрясти свои кадры, а то уж больно часто сотрудники вашего ведомства стали мелькать в уголовных хрониках. Не хорошо как-то.
— Не спорю. Много проходимцев затесалось к нам за эти три десятка лет. Пустили уже корни, — тяжко вздохнул Николай Павлович.
— Вот и надо их под корень срезать. А насчет брожения, я думаю, ты преувеличиваешь чуток. Когда народ воочию увидит, какими богатствами владеет эта кучка и что на них тоже есть управа, а изъятое в свое время у народа к нему же и возвращается в виде школ, больниц, детских садов и пенсий, а не рассовывается вновь по карманам, то и бурлить смысла не будет. Главное — правильно вести информационную политику в этом направлении. И до тех, кто не до конца зажрался донести мысль, что занимаемый пост это тяжкая обязанность, а не средство к обогащению. И я очень рассчитываю на то, что в твоем ведомстве еще остались те кому «за державу обидно».
— Хорошо. Мы немедленно займемся этим. А только не худо бы для придания авторитета вернуть нам наше прежнее название, а то аббревиатуру «ФСБ» уже никто всерьез не рассматривает настолько все изгадили и извратили засланцы всех мастей.
— Не хочешь быть директором, а хочешь стать председателем?
— Ага, — по-простецки ответил потомок славных предков.
— ладно. Вынесем этот вопрос на Совет. Я так думаю, что на сегодня и завтра придется отменить
