уживается?
- Не знаю… - задумалась Женька и от этого перестала злиться. – Когда обычно, я боюсь…боюсь… А когда сильно надо - тогда не боюсь. Совсем. Оно само так получается.
- Автоматическое включение боевого режима? – воодушевился Ромка. – Как в игрухе? Круто! Первый раз встречаю сверхспособности в реале!
Потом перевел взгляд на ее голые ступни и озаботился:
- Сусанина, как ты домой пойдешь? Давай, цепляйся за шею по старой схеме, донесу!
Женька хотела гордо отказаться. Но потом подумала, что на траве колючки, а на аллеях камушки и – не дай Бог! – битое стекло, и, скрепя сердце, повисла сзади на Ромке, обхватив его ногами. Тот с довольным вздохом погладил по коленке.
Близость Ромки волновала. Еще сильнее, чем утром на речном склоне. Может, потому, что тогда на ней были шорты, а сейчас предательски короткое платье?
- Битый небитого везет! – ехидно прокомментировала Женька, пряча за шаловливыми словами внезапно нахлынувшее смущение. – Битый небитого везет!
- Зараза! – Ромка весело шлепнул ее по бедру. – Будешь дразниться – сброшу!
Назар посмотрел на все это, демонстративно пожал плечами и прислушался:
- Тихо! Сюда идут, если че!
Женька испуганно умолкла.
- И где эти дерущиеся? – недовольно пробурчал с соседней аллеи молодой мужской голос. – Давно разбежались, наверное.
- Разбежались – значит, повезло… - философски пробормотал второй голос, явно принадлежащий мужчине постарше. – А поймаем – завтра администратор выкинет из пансионата за грубое нарушение правил. Блондинка говорила, они где-то тут, за поляной кактусов.
- Валим! – коротко бросил Ромка, подхватывая Женьку под колени и крепче прижимая к себе.
Женька уткнулась ему в плечо. Ромка пах кровью и потом. А еще к этому примешивался резкий, но до одури пьянящий и притягательный запах. Может, так пахнет победа?
«А ведь я тоже дралась, - пришло на ум нечто абсолютно глупое. – По-настоящему! И победила! Интересно, я тоже теперь пахну по-особенному?»
Женька осторожно потерлась носом в локтевом сгибе своей руки – но ничего экстраординарного не уловила. Только привычный, сладковатый с прохладой, аромат любимых духов.
«Наверное, это только у мужчин бывает, - обиженно подумала она. – И где справедливость?»
Назар кивнул Ромке и молча исчез за пышными кустами с ярко-желтыми пахучими цветами. Кажется, это растение называется карагана?
Ромка с подругой за плечами, побежал по газону в противоположную сторону – к пальмовой роще. Стриженый ковер травы пружинил под его ногами, делая движения бесшумными, только сердце колотилось, как угорелое. Женька прижалась к нему и вдыхала-вдыхала-вдыхала тот самый запах, который от быстрого бега только усилился. И жмурилась от удовольствия.
Но, ступив на дорожку, покрытую мелкой тротуарной плиткой – точь-в-точь рыбья чешуя – Ромка остановился.
- Сусанина, сколько ты весишь? – недовольно буркнул он, переводя дыхание. – Для такого всадника особый конь нужен! Тяжеловоз!
Женька невольно улыбнулась. Несмотря на стройную фигуру, «перышком» она никогда не была.
Вспомнился висевший в детстве на стене календарь с лошадью породы «першерон» - красивым, сильным животным, обладающим крепким телом и широкими, массивными ногами. Настоящий рыцарский конь – тяжеловоз, способный нести всадника, закованного в латы.
Ромка на першерона не тянул. Он, если уж принимать подобную аналогию, был скорее арабским скакуном.
Между тем мужские голоса были слышны все ближе и ближе. Очевидно, говорящие свернули на аллею, где стояли Ромка с Женькой, и должны были вот-вот показаться из-за поворота.
- Все! Сил нет! Используем обманный маневр! – Ромка шагнул к ближайшей скамейке и поставил Женьку на землю.
Лавочка была вычурной – каменная, в форме лежащего в засаде льва, сверху с деревянным сидением. Фонарь рядом не горел, наоборот, росшее за скамьей плакучее дерево с длинными зелеными стручками – отдаленно похожее на иву – создавало тенистую завесу.
Ромка плюхнулся на скамейку и, притянув Женьку к себе, скользнул руками вниз по платью.
- Илларионов, вообще чокнулся? – зашипела она, вырываясь. – Ты что себе позволяешь?
- Женек, ты мне друг? - отрывисто прошептал Ромка. – Прикрой, пожалуйста! Если охрана увидит мою рваную рубашку и разбитую рожу – завтра же вылечу из пансионата. Сто пудово. А я ведь за тебя заступался! По-честному.
- Угу. Ты из тех, кто сначала сам создает проблемы, а потом мужественно их преодолевает! – язвительно фыркнула Женька. Но затем добавила уже нормальным тоном: - Как тебя прикрыть?
- На коленки сядь. Не так – лицом к лицу.
Женька обалдела от подобной перспективы, но шаги охранников слышались совсем рядом, и она, плюнув на все, забралась к Ромке на колени. На самый край. Сумочку бросила рядом на скамейку.
- Блин! Неудобно как! – поерзав, возмущенно пожаловалась Женька. – Сейчас упаду!
- Сусанина, не позорь меня! – беззвучно рассмеялся Ромка и притянул ее ближе. – Ногами обопрись о скамейку. Коленки подними выше! За шею обними. Удобно? Чего зажалась так – никто тебя не трогает! Вот. Умница.
И, мягко уткнувшись лицом в вырез ее платья, пошептал блаженно:
- Хорошо-то как… в смысле - полная конспирация.
Женька со злости вцепилась в Ромкины волосы, но на аллею как раз вырулили злополучные охранники. И она шумно выдохнула и просто закопалась пальцами в его шевелюру.
Впрочем, Ромка не наглел – не прижимался, рук не распускал и ничего совсем уж неприличного себе не позволял. Дышал разве что часто – но то мелочи.
Стрижка у Ромки была интересная – затылок почти выбрит, а над ушами более длинные пряди спускались лесенкой. Волосы на ощупь казались мягкими и слегка завивались на концах, отчего легко накручивались на палец.
И это было так… умиротворяюще? Об остальном Женька просто запретила себе думать.
Охранников действительно оказалось двое: молодой – высокий и поджарый, и пожилой – коренастый, с уже наметившимся пивным животиком. Оба в черной форме с нашивками на груди и рукавах, смешных кепках с короткими козырьками и летних облегченных берцах.
«Жарко им, наверное», - пронеслось у Женьки в голове сочувственное.
- Все, эту аллею последнюю проверяем – и на пост! – проворчал тот, что постарше.
- Согласен! – бойко отозвался молодой. – Я даже кофе из-за этой кипешной блондинки не допил. И бутерброд только раз кусанул. И вообще, нет тут никого!
При слове «бутерброд» Женьке снова нестерпимо захотелось есть. Но в глаза ударил свет фонарика и она, поморщившись, уткнулась в Ромкино плечо.
- Гляди-ка! – радостно пробормотал молодой охранник. – Парочка! Прямо в парке обжимаются. Еще
