перестанет быть «неприступной»!
Бамут!
24 мая 1996 г.
…Нохчи скисли – прославленные и пропиаренные горные волки на поверку оказались щенками, трусливо поджавшими хвосты, и «легендарную неприступную крепость Бамут» оказалось просто некому защищать. Полевой командир Руслан Хайхороев не захотел погибать героем Ичкерии и, торопливо закопав по Бамуту своих погибших товарищей (по несколько человек в одну воронку), а за одно расстреляв часть пленных (они не хотели уходить предчувствуя скорое освобождение) свалил с остатками своего отряда в сторону Ингушетии, оставив Бамут на произвол судьбы, а точнее на растерзание «бешенной бригаде».
Наступил вечер, я отдыхал в подвале дома, стоявшего на южной окраине Бамута, поставив свой автомат в пирамиду, в которой еще утром стояли автоматы боевиков. Валяясь на нарах, служивших долгое время лежаком какого-то неизвестного нохчи, я вспоминал весь прошедший день, чувствуя что контузия потихоньку отходит, и ощущая легкое разочарование от того, что вот, готовился к жаркому бою, но «чехи» струсили и бой не состоялся…
Героями всего прошедшего дня выступали пехотинцы. Начали чудить они с самого раннего утра с того, что на берегу Мартанки (Фортанги), вдруг захотев поесть горяченького и глотнуть чайку, пехота распалила костры и всем сразу стало понятно, что разведка и штурм высоты отменяется, ибо два десятка костров и суета сотни бойцов около них не оставили никаких шансов застать на вершине врасплох хоть кого-нибудь. Меня это даже порадовало, потому как в глубине души почему-то край как не хотелось лезть на эту долбаную гору. Я считал, что есть цель – Бамут, и не надо от нее отвлекаться и размениваться по мелочам. А вот Гюрзе, судя по громкому отборному мату, это очень не понравилось! Но ни чего не оставалось, и построившись в прежний боевой порядок («гусары» впереди, мы следом и за нами пехота) наш отряд борзо пошагал к мосту.
Мост был самым идеальным местом для засады и отражения нашего нашествия. Понимая это, мы в течение часа валялись на кромке леса, разглядывая в бинокли соседний берег, пытаясь вычислить, где же затаились «чехи», а саперы тем временем рассматривали с расстояния сам мост, надеясь разглядеть заряды для подрыва. «Чехи» могли взорвать мост с первым же вступившим на него бойцом, а могли подождать, что бы дать прейти реку нескольким человекам и долбануть этот пресловутый мостик, тем самым отрезав малую часть от основных сил, чтоб без проблем размолотить их. Но вот и «гусары» перебежали на другой берег, и разведка перетекла следом за ними, и пехота спокойно пошла, а мост оставался целым. Сапер Лис обнюхал все вокруг, но не нашел ни чего похожего на фугас. Это было очень удивительно и не понятно, и, пожав плечами, мы пошагали дальше, гадая, где все-таки боевики надумали дать нам бой. Было похоже, что меряться силами мы с ними будем в самом Бамуте…
Не далеко от Бамута один из срочников-«гусаров» (видимо самый уставший) потихоньку сбросил в кусты свой «шмель». Я обрадованно поднял его (ибо такая мощная штука всяко может пригодиться при штурме), но подскачивший прапорщик-спецназовец отнял его и вручил «шмеля» обратно срочнику, прочитав ему мини-лекцию в двух словах матом. Срочник-«гусар» поскучнел, похоже вечером ему предстоял жесткий разбор полетов (как же, показал слабость перед мабутой, такое в спецназе не прощается)…
И вот мы сидим в кустарнике перед крайними домами на южной окраине Бамута. Село в метрах в ста, с другой стороны ручья, текущего по дну глубокого оврага. На противоположном склоне оврага, прямо перед собой я засек полосу плохо замаскированной свежевырытой земли, тянущейся из особо густого кустика. С таким я уже встречался, это след «крысиной норы». Не сложно было догадаться, что это подземный ход, выходящий из подвала дома и ведущий прямо в овраг. Умно, только землю нарытую могли замаскировать получше, а так можно сидеть и ждать, когда куст шевельнется и стрелять почти в упор, расстояние меньше ста метров, не промахнешься. Дело за маленьким: чтоб «чехи» полезли в эту норку надо бы их как то расшевелить-шугануть, и для этого надо всего ничего, спуститься в овраг, подняться по тропинке слева (тропинка вытоптана основательно, видно местные по ней за водой ходят) и сунуться в подвал. Ясное дело, что тот, кто первый туда залезет – рискует головой очень-очень сильно, нужен доброволец, и мы смотрим на «гусаров», а они косятся на нас. Зато пехота наша думает не долго, в подвале можно поживиться интересным и вкусным, и поэтому добровольцев у них хоть отбавляй. Скачками (не бегом, не по-пластунски, а именно скачками, от укрытия к укрытию) два бойца спрыгнули в овраг, поднялись по тропинке и через несколько секунд были уже в подвале. Минута ожидания и вот они вынырнули с какими-то банками и коробками подмышками. Видя, что с ними ничего не случилось, с диким ревом и визгом в село рванули и рассыпались по соседним развалинам остальные пехотинцы. Как в телевизионной рекламе жевательных конфет один пехотинец стоит на крутом склоне оврага и сложив руки рупором во всю глотку вопит: «Минто-о-он!!!» Бойтесь суки, мы пришли, мы здесь!!! Может потом историки будут спорить, кто же первый вошел в Бамут, ГРУшники, ФСБшники или армейская разведка, но факт остается фактом, первыми в Бамуте были пехотинцы-мародеры из «бешенной» бригады!!! Простая безызвестная и безымянная серая пехотная масса оказалась (как всегда) смелее всех смелых и круче всех крутых!
***
…Потом мы до вечера лазили и слонялись по этой раздолбанной деревне. Один раз попали под налет вертушек (вышла накладка, летуны еще не знали, что мы уже взяли неприступную крепость), хвала Аллаху обошлось без потерь. На весь Бамут нашелся единственный защитник, обдолбанный героином наркоман-боевик на пулемете ДШК, сидящий на восточной окраине села. Его одиночный подвиг был не долгий, этого героя, походя снял очередью в спину пехотинец с ненормально-мутным взглядом. Когда я проходил мимо, то увидел жуткую картину, тот стоял над трупом «чеха» и лопатой разрубал ему голову. На мой вопрос: «Ты чего творишь?» ответ был цинично простой: «Мой трофей, что хочу, то и творю. Хочу посмотреть как устроена его голова изнутри…» Судя по количеству разбросанных вокруг чеченского пулемета пустых шприцов «чех» закатал в себя не меньше двадцати граммов героина (видать давненько сидел на своей огневой точке), а глядя, с каким спокойствием пехотинец разрубал ему голову лопатой, можно было предположить, что у боевика оставался еще не большой запас наркоты и наш боец, обнюхавший свою жертву, успел этот запасец оприходовать…
…Попались в этот день и очень интересные находки. Противотанковое ружье времен Великой Отечественной войны (ПТР), стреляющее патронами калибра 14,5мм, с приваренными к нему колесами от легкового автомобиля (видимо этот раритет был изъят из какого-нибудь исторического музея). Самодельные минометы (штуки не долговечные, зато простые в изготовлении и в больших количествах), гуманитарная помощь от иорданского короля славным чеченским воинам Аллаха (предназначалось «чехам», а теперь этот рис с горохом мы сами съедим). Подвалы, набитые боеприпасами (Лис обкладывает все тротиловыми шашечками, не мудрствуя лукаво собираясь взорвать все это дело на хрен), подвалы, где содержали рабов (цепи с ошейниками в больших количествах, плетки- семихвостки, на стенах выцарапанные фамилии бойцов), омоновские сферы-шлемы с надписями кровью «Аллах Акбар!», да и много чего другого… Самая интересная находка была у дороги в центре села. Не далеко от бывшей школы пехотинец заметил торчащую из плохо засыпанной воронки руку. Выкопав свежий труп боевика он заметил под ним еще один… Через час копания у дороги лежали пять «чеховских» жмуров, и один из них женского пола (с осколочным ранением в голове и развороченным боком). Это была та самая снайперша -«англичанка», за которой мы гонялись за сутки до этого. Судя по ранениям она стала жертвой бомбардировки или минометного обстрела. От нас ушла, а от смерти не смогла – судьба бля…
…Ближе к вечеру мы скучковались вокруг Кобры для получения задачи на ночь и следующий день:
– Расклад такой: по последним данным Русланчик Хайхороев свалил в Ингушетию
