на крючок и повернулся ко мне.
– А что у нас с лицом? – елейным тоном спросил он. – Ты что, злишься?!
– Да пошёл ты!
– Ну и злись себе на здоровье! – довольно выдохнул он и расплылся в улыбке. – Хоть какое-то чувство, а то у меня ощущение, что я с куклой разговариваю.
– Надеюсь, не с резиновой, – не сдержалась я.
– Слава богу, нет! Ну, веди меня, хозяйка, на кухню, будем сейчас мастер-класс давать. Но не обольщайся, не по виноделию. А то вон губки раскатала сразу. Условный рефлекс?
– Гад ты, Шурик! – с чувством сказала я.
– Надеюсь, не пресмыкающийся?
– Надейся!
Мы прошли в кухню, я впереди, а он за мной. Спина моя горела от его взгляда.
Я сразу же юркнула на своё местечко у окна, а он полез за туркой в шкаф.
– А пыли-то здесь, пыли! Ай-яй-яй!
– Не нравится, не смотри. А лучше вытри!
– Мы не гордые, мы можем и вытереть!
И он действительно намочил тряпку и с усердием стал протирать полку в шкафу. Потом протёр ещё одну. Потом ещё. На пятой я взбунтовалась.
– Эй, ты пришёл сюда уборкой заниматься?
Он бросил тряпку в раковину, опять тщательно вымыл руки – я скрипнула зубами, – вытер их полотенцем, прошёл через всю кухню и опустился передо мной на колени. Я окаменела с открытым ртом.
– Соня, прости меня.
– За что?
– Я идиот.
– Это не ко мне.
– Сонь, ты можешь говорить серьёзно?
– А я серьёзна, Шурик. Мне не за что тебя прощать.
Он взял мою ладонь и провёл ею по своей щеке. Я сидела ни жива ни мертва.
– Ты из-за Лиды связалась с Оскаром.
Я молчала.
– Он дал тебе денег, а взамен потребовал твою любовь.
– Шурик, пожалуйста, я не хочу говорить на эту тему.
– Я очень много думал, Соня. О тебе. Обо мне. О нас с тобой. О твоих снах, о наших общих воспоминаниях, которых никогда не было. Соня, расскажи мне, умоляю тебя.
– О чём?
– О ней, – он указал взглядом на портрет, который виднелся отсюда в раскрытой двери спальни.
– Обо мне? – уточнила я дрогнувшим голосом.
– Нет. О ней. Кто она тебе, Соня? Это ведь не ты, правда? Не ты, но очень похоже на тебя. Почти одно лицо.
– Это моя мать.
– Да, я так и понял. Она умерла?
– Д-да.
– Давно?
– Двадцать лет назад.
– Она умерла своей смертью?
– Это очень странный вопрос, – вздрогнула я.
– И всё же.
– Нет, не своей. Она решила уйти сама.
– Почему-то так я и подумал. Она ушла из-за твоего отца?
– Да.
– Он бросил её ради другой женщины, и твоя мама этого не перенесла…
– Да. Всё так и было. Как ты догадался?
– Я не знаю, Соня. Я просто решил, что всё случилось именно так.
– Правильно. Она ушла, а через сорок дней вслед за ней ушла бабка. Не смогла дальше жить.
– И ты осталась одна?
– Д-да.
– Ты как-то неуверенно это сказала.
– Ну… – я помолчала. – Мне иногда кажется… Что они присматривают за мной.
– Конечно, присматривают, – кивнул Шурик серьёзно, а я захлопала глазами. – Что ты на меня так смотришь? Ты думала, я сочту тебя сумасшедшей?
– Я… я…
– Ты в полном порядке, Соня. Мне тоже до сих пор кажется, что мой дед где-то рядом со мной. Следит за мной, слушает меня, когда я с ним разговариваю.
– А ты с ним разговариваешь…
– Конечно. Мои родители уехали за длинным рублём, когда мне было пять лет. С тех пор меня воспитывали дед с бабушкой. А три года назад дед от нас ушёл. С тех пор я каждый вечер говорю с ним, и мне кажется, что он меня слышит. Как ты думаешь, я сошёл с ума?
– Нет.
– Значит, и ты за себя не бойся. Так, давай теперь разберёмся с твоими снами. Только сначала я сварю кофе, ладно?
– Хорошо.
Пока он возился с готовкой, в моей голове рушились замки, превращаясь в груды камня и вековую пыль. А ещё я украдкой посматривала на часы. Времени до жертвоприношения оставалось совсем ничего, и мне меньше всего на свете хотелось захватить на заклание и своего гостя.
– Ну вот, готово!
Шурик поставил передо мной чашку, и у меня закружилась голова от изумительного аромата. Или не от него?
– Вкусно, очень!
– Я старался. Итак, продолжим?
– Давай.
– Когда ты поняла, что умеешь вытворять эти штуки со снами?
– После того, когда прочитала записку.
– Какую записку?
– Мамину. Она оставила её, когда…
– Я понял. Что там было написано, Сонь?
– Не верьте своим снам.
– Что?!
– Именно так. Не верьте своим снам. Я не знаю, что вкладывала мама в эти слова, наверное, она имела в виду папу и своё разочарование в нём… Но именно в ночь после её ухода всё и началось. Я перестала верить своим снам, и я перестала их видеть. Как будто у меня их отобрали, как будто меня ограбили! Я не знаю, почему так случилось, – то ли на меня обрушилось проклятие за проступок, совершённый матерью, то ли мама обладала такой силой, чтобы изъять их у меня, то ли я сама так прониклась этими её последними словами, что подсознательно приняла их за установку… Но, как бы то ни было… Ведь человек не может жить без своих снов, правда? Особенно человек, самим именем которого на роду написано видеть сны. Поэтому я стала приходить в чужие. Не сразу, конечно. Замещение пришло потом. А сначала я просыпалась в холодном поту от черноты, которая меня охватывала, стоило только закрыть глаза. Мне приходилось ложиться с включённым светильником, и с тех пор по-другому заснуть я не могу. Только один-единственный раз, когда ты спал со мной…
– Соня… – он погладил меня по руке.
– Ну вот. А в первый чужой сон я попала через сорок дней после маминого ухода.
– Когда не стало бабушки.
– Да. Уходя, она словно помогла мне обрести этот дар взамен украденного. В ту же ночь я отправилась в первый для себя чужой сон, чтобы изменить его по своему усмотрению.
– Кому так не повезло?
– Отцу.
– Представляю, каким ужасом ты его одарила!
– Не представляешь. Мне было пятнадцать лет! Что может твориться в голове у девочки в таком возрасте после того, как она одного за другим теряет своих родных?
– Хаос и кошмар.
– Вот-вот, кошмар я ему и устроила. Слышал бы ты, как он вопил, когда позвонил мне на следующий день! Но зато тогда из его слов я и поняла, что стала обладательницей необычайного дара.
– Бедный твой папа…
– Ты
