потеряла контроль над тем, что мы делаем.
Нет никаких сомнений в его вокальных навыках. Он делает это настолько прекрасно, что я оказываюсь в ловушке его чар. Это чувственно, мужественно и находит отклик во всём моём теле. Я могла бы стоять здесь и слушать его целый день, особенно если он устраивает мне персональный концерт.
— «Дом восходящего солнца»? — уточняю я.
Он сжимает мою руку.
— Это была любимая песня моей матери. Она слушала её много раз подряд, и каким-то образом я сумел поймать ритм. Не идеально, но так я стал тем, кто я есть. Стихи приближают меня к дому.
Он продолжает петь, и я не хочу, чтобы он останавливался.
— «Портнихой была моя бедная мать — / На память вот джинсы на мне,/ Азартный игрок — вот кто был мой отец/ На Нью-Орлеанском дне».
Я не могу отвести от него глаз. Мне кажется, он отдаёт мне то, что не отдавал никому прежде. Или может быть, я надеюсь, что это так — что он никому не открывался, кроме меня. Я хочу быть единственной девушкой, которой он подарил что-то настолько личное.
— Вау, — шепчу я, когда он заканчивает. — Очень классно.
Наши руки всё ещё переплетены, и мои пальцы медленно скользят по струнам.
— Так и есть, — говорит он, медленно отпуская мою руку. Он отступает на шаг, и мы молча смотрим друг на друга.
Что происходит?
Я пришла сюда помочь ему собраться, а не раздевать глазами, углубляя наше влечение.
Нокс пересекает маленький островок пространства, что разделял нас. В эту секунду я понимаю, что если мы не остановимся, то попадём в бездну.
Наигранно смеясь, отхожу от него.
— Нам лучше приступить к сборам, пока не поздно. Кажется, помочь тебе нужно со многим, — пытаюсь отшутиться в попытке избежать неловкости.
Нокс выдаёт смешок, качает головой и указывает на французские двери на противоположной стороне комнаты.
— Шкаф и ванная там.
Я иду в указанном направлении, стараясь не поднимать головы. Пожалуйста, пусть он не увидит, как моё лицо заливает краска.
— Эй, Либби. — Я оборачиваюсь на звук его голоса и поднимаю на него взгляд, несмотря на то, что боюсь это делать. — Мне нужна твоя помощь, но могу заверить, это не касается спальни. Там у меня всё под контролем.
Я сглатываю, прежде чем ответить ему:
— Спасибо за информацию. — Его слова заставляют моё воображение сходить с ума. Почему я представляю его руки на мне? Он должен быть последним человеком, чьих прикосновений я должна желать.
— Судя по возникшему сексуальному напряжению, полагаю, стоило тебя просветить.
О, боже мой!
Я поворачиваюсь и, немного спотыкаясь, направляюсь в ванную. Эта комната такая же невероятная, как и остальной дом. Больше всего мне понравилась ванна на высоких ножках, в которой было бы классно понежиться. Ванна моей мечты. Через ванную комнату я попадаю прямо в гардеробную.
Да, я росла в довольно-таки привилегированных условиях, но нет сомнений, что у Нокса больше денег, чем было у моего отца... Или он их более разумно тратит, не спуская всё на женщин и наркотики.
Я возвращаюсь в ванную и высовываю голову через дверь.
— У тебя есть список вещей? — спрашиваю я.
— Чёрт, он внизу. Я тебе его отправлял, у тебя с собой копия?
— В портмоне. Сейчас возьму. — Я возвращаюсь в спальню и копаюсь в своей сумочке. Перебираю сложенные бумаги, пока не нахожу то, что мне нужно. — Вот он.
Я не успеваю остановить Нокса, когда он поднимает упавший на кровать лист.
— Это твоё? — спрашивает он, пробегая глазами по моему списку вещей.
О. Боже. Мой. Я хочу умереть. Я серьёзно обдумываю, как бы добраться до балкона и спрыгнуть вниз. Бросаюсь вперёд и пытаюсь выхватить у Нокса листок, но он убегает в другой конец комнаты.
— Вибратор записан под номером десять и подчёркнут несколько раз, — ухмыляется он. — Боже, я отправляюсь в путешествие с дрянной девчонкой.
И как мне выпутаться из этой ситуации?
— Это писала не я. А Мия.
— Почерк твой.
Как же мне хочется стереть с его лица эту самодовольную ухмылку! Он явно заинтересовался.
Я решаю просто это признать, чтобы двигаться дальше.
— О, заткнись, девушкам иногда нужна разрядка.
— Почему бы не использовать для разрядки меня? Гарантирую, что я лучше любой игрушки, которую ты можешь купить. Не ласкай себя пластиком. — Он кивает на свой член, прикрытый плавками. — Настоящее — всегда лучше.
— Я не хочу настоящий.
Не могу поверить, что мы об этом говорим. Как же я на себя злюсь! Насколько надо быть глупой, чтобы выдать такое? Мне следовало выкинуть список сразу после сборов.
Его лицо всё ещё светиться удовольствием из-за моего унижения.
— Следовательно, ты предпочитаешь искусственную стимуляцию? Что касается меня, я никогда не предпочту искусственную вагину.
— Ты когда-нибудь вообще пробовал искусственную вагину? — И почему, чёрт возьми, мы говорим об искусственных вагинах?
— Боже мой, нет. Никогда. И никогда не стану.
— Ну, раз не пробовал, то и не утверждай!
— Мне кажется, ты бы не то обо мне подумала, если бы застала меня трахающим ненастоящую киску.
В его словах есть смысл.
— Возможно, но я предпочитаю использовать вибратор, потому что мне не приходиться беспокоиться, что я могу залететь или подхватить какое-нибудь венерическое заболевание. Я остаюсь чистой с моей оргазм-машиной.
— Ты только что сказала «оргазм-машина»?
— Это лучше, чем «искусственный член»!
— Я отправляюсь в путешествие по стране с извращенкой.
Я усмехаюсь.
— Нет, парень, мне кажется, наоборот.
Он откидывает голову и стонет.
— Ты представляешь, как медленно меня будет убивать осознание того, что ты в соседней комнате отеля ласкаешь свою прелестную маленькую киску какой-то дешёвой подделкой? Предлагаю договор.
— Давай не будем?
— Если ты почувствуешь, что тебе нужно расслабиться, ты звонишь мне. Никаких заморочек, обещаю. Я приду, сделаю свою работу, а потом уйду.
Воодушевление на его лице, когда он рассказывает о том, как будет меня ласкать, завораживает. И я начинаю ощущать влагу между ног.
— Пожалуй, я откажусь.
— Клянусь, если я увижу этот вибратор, я его сожгу.
Нам нужно уходить от этого разговора.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты невыносим?
— Нет, но мне говорили, что я феноменально хорош в постели, намного лучше какого-то глупого вибратора.
