Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
дома, чтобы ускорить собственный переезд, другие жители, под чьими окнами внезапно появилась круглосуточная стройка, писали жалобы на шум и требовали немедленно прекратить пытки.
Инна Смирнова после налета выложила в районную группу коллективное послание некоей инициативной группы граждан, обратившейся к застройщику с просьбой ускорить процесс возведения дома. Другая, не менее инициативная группа, обратившись к Инне Смирновой, хотела добиться соблюдения закона о тишине, но застройщик упорно ссылался на мнение тех, других жителей, а чиновники убеждали недовольных потерпеть ради будущего блага соседей.
— Не понимаю, зачем собачиться… — осуждал всех председатель Алексеев, но в рейды со Смирновой по стройкам регулярно ходил.
— Вам бы тоже в реновацию, — рассуждал он после того, как начальник участка с шутками-прибаутками аккуратно вытолкал нас за забор. Соседи уже разошлись страдать дальше от шума и пыли, а председатель Алексеев взялся показать нам шестнадцатиэтажку, мимо которой, метрах в десяти, в скором времени будут ездить бесконечные потоки машин.
— Вот у них вообще без вариантов, — вздохнул председатель Алексеев. — Они смогли добиться только, чтобы им окна поменяли.
— У меня, к счастью, хорда рядом не строится. — ответила я, впечатленная пропитавшей квартал трагедией. По старым планам, оставшимся еще с советских времен, хорда должна была идти по ту сторону железной дороги, через промзоны. Под лозунги о модернизации и прогрессе власти города перенесли стройку к жилым домам и втоптали край района в преисподнюю. Догадка о причинах такого решения была у местных только одна — промзоной владел человек, достаточно влиятельный, чтобы отстоять неприкосновенность своей частной собственности.
— Да, это понятно, — отмахнулся председатель Алексеев, — но все равно дом будет новый.
— У меня и капитальный ремонт скоро будет, — продолжала я.
— Нельзя наши дома ремонтировать! — уверенно заявил председатель Алексеев, — у вас дом, как и у меня, хоть кирпичный, но перекрытия-то деревянные…
— Железобетонные, — холодно поправила его я.
Еще в июне, готовясь отражать атаку Вероники Леонидовны, я нашла в сети график капитального ремонта моего дома. Начало работ было запланировано на 1 августа, а завершение — 31 декабря. Кропотливый поиск на сайте госзакупок был вознагражден проведенным фондом капитального ремонта в мае тендером. В документах закупки был договор и проектно-сметная документация. Находка моя была, впрочем, омрачена заключением комиссии. "Закупка признана несостоявшейся" — значилось в итоговом протоколе.
— Не переживайте вы так, женщина! Если капремонт вашего дома запланирован, значит он обязательно будет. — успокаивал меня уверенный мужской голос. На сайте фонда, ответственного за мероприятие, я нашла среди прочих, где не брали трубку, телефон городской комиссии по контролю за капитальным ремонтом. — Это всего лишь значит, что контракт будет заключен с единственным участником, вышедшим на торги.
Через несколько дней во дворе появился строительный городок — маленькая, проржавевшая бытовка с зарешеченным окошком и голубая кабинка. На заборе в бело-зеленую полоску был вывешен информационный щит, с которого я переписала номер телефона начальника участка.
Все первую неделю августа ничего не происходило. Я позвонила начальнику участка. Номер был недоступен. Затем я позвонила в территориальный отдел фонда капитального ремонта. Там не брали трубку. Я позвонила в Жилищник. В управляющей компании, кажется, к телефону не подходили принципиально. Наконец, на мой звонок откликнулись в управе района. Приятный, но равнодушный женский голос продиктовал мне еще один номер, позвонив по которому, я наткнулась на раздраженную даму.
— Я тороплюсь, — сообщила она быстро. — Что там у вас?
Я сжато изложила ей суть своего беспокойства относительно никак не начинающегося ремонта.
— А я тут причем? — нетерпеливо спросила дама.
— Мне сказали, что вы курируете вопросы капитального ремонта со стороны управы… — я уже сомневалась, туда ли я звоню, куда мне надо.
— Да, — подтвердила дама и предложила, — оставьте свой номер. Я разберусь и перезвоню.
Она бросила трубку, едва я закончила диктовать свой номер телефона. Раздражение дамы из управы передалось мне. Не мешкая, я открыла сайт Администрации президента и написала язвительное послание о срыве графика производства работ по капитальному ремонту с нелицеприятными подробностями, описанными мной со всей желчью, которую я смогла выдавить из себя, будучи человеком в целом неконфликтным, но порядком выведенным из себя творящимся бардаком. Нажав кнопку "Отправить" я испытала некоторое облегчение, по опыту переписки о парке зная, что моя жалоба пройдет вереницу инстанций в течение ближайших тридцати дней и принесет какому-нибудь ответственному должностному лицу дискомфорт.
— "Они все сейчас муниципальными выборами заняты. Там паноптикум!" — писала мне Мария Соловьева.
Я открыла присланную ею ссылку на видео. В тесном помещении за столом сидела средних лет невзрачная женщина в синем жилете поверх белой рубашки. Она угрюмо наблюдала, как коммунист Железный и переметнувшийся на сторону оппозиции переизбирающийся молодой депутат Андрей Семенович безрезультатно дергают ручку двери. За их спинами Инна Смирнова, широко улыбнувшись в камеру, принялась объяснять:
— Председатель участковой избирательной комиссии номер тринадцать-восемнадцать пытался сбежать с протоколом подсчета голосов. Наши наблюдатели ему помешали и тогда он скрылся за этой дверью. Заперся изнутри.
Она сняла с плеча болтавшийся на кожаном ремешке портативный громкоговоритель и, направив рупор в сторону закрытой двери, поднесла микрофон к губам.
— Светлана Николаевна! — раздался ее гнусаво искаженный голос. — Выходите немедленно! Вы нарушаете закон. Мы вызвали уже полицию.
Коммунист Иван Железный навалился плечом на дверь в попытке ее выдавить.
— Не смейте портить школьное имущество! — взвизгнула угрюмая женщина, никак, впрочем, иначе не вмешавшись в происходящее.
— Мы предотвращаем преступление! — парировал коммунист Иван Железный.
Его соратник, молодой Андрей Семенович обошел стол, за которым сидела и возмущалась вандализмом женщина, распахнул дверцу миниатюрного шкафчика, висевшего на стене за ее спиной.
— Вы не имеете права! — воскликнула женщина, обернувшись и с тревогой наблюдая, как Андрей Семенович твердой, уверенной рукой собирал ключи, подвешенные на крючки за желтые пластиковые брелоки.
Вернувшись к закрытой двери, он стал пробовать подобрать ключ к замку. В этот момент в помещении появился полицейский. Камера и Инна Смирнова немедленно обратились к нему.
— Товарищ полицейский! Нам необходимо сейчас же вскрыть эту дверь!
Страж закона замер в нерешительности. Мгновение созерцавши открывшуюся перед ним сцену, он, будто очнувшись, достал из нагрудного кармана телефон и принялся звонить. Он быстро шагал по коридору прочь от преследовавшей его камеры. Оператор выхватывал то его затылок с прижатым к уху телефоном, то искаженное гримасой презрения лицо Инны Смирновой, громко требовавшей от полицейского представиться, показать документы и перестать советоваться с управой о том, как половчее замять творящийся прямо сейчас у всех на глазах беспредел.
"А снимает это все товарищ Лебедев. Он тоже был кандидатом и во время избирательной кампании его обвиняли в героиновой зависимости и симпатии
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
