такие ливни. Ей по-прежнему не удавалось разглядеть своих спутников, но, кем бы они ни были, Шеридан предпочитала их общество компании диких зверей.
Путешествие оказалось долгим — дождь не прекращался, ветер стегал всадников и лошадей. Наконец процессия остановилась. Какой-то другой мужчина снял Шеридан с седла и понес куда-то так легко, словно она была тряпичной куклой. Молодой женщине никак не удавалось выпутаться из мокрого платка и оглядеться. Ее зубы выстукивали дробь, а кожа покрылась мурашками от холода.
Мужчина занес ее под полог шатра, поставил на ноги и принялся бесцеремонно снимать с нее одежду. Это привело Шеридан в чувство. Она попыталась оттолкнуть его руки, начала вырываться. Он говорил что-то, но кровь так сильно стучала в ушах, что не давала разобрать слова.
Шеридан набрала в легкие побольше воздуха, готовясь закричать. Тогда мужчина прижал ее к себе, поцеловал, и уже через мгновение она поняла, чьи губы ласкают ее рот, чьи руки держат в объятиях. Шеридан крепко обняла Рашида в ответ.
— Нам нужно снять с тебя мокрую одежду, милая.
Она все еще дрожала от холода, поэтому без возражений позволила мужу закончить с раздеванием, завернуть ее в теплое одеяло и уложить в постель.
— Рашид, — тихо позвала Шеридан, увидев, что он направился к выходу из шатра.
Рашид обернулся и посмотрел на жену взглядом, который она не смогла прочитать. Он тоже промок: волосы прилипли ко лбу, влажная кожа блестела, однако холод, по всей видимости, не имел над ним власти.
— Я не ухожу. Только попрошу, чтобы нам сделали горячее питье.
Когда он вышел, Шеридан свернулась в клубочек под одеялами и погрузилась в невеселые раздумья. Она совершила большую ошибку, разозлила мужа, дала ему повод считать ее эмоционально нестабильной, способной на дикие выходки. Теперь Рашид наверняка укрепился в намерении взять вторую жену — разумную женщину, которая обдумывает поступки перед тем, как их совершить.
Рашид принес в шатер латунный чайник и две чашки.
— Боюсь, бедуины не пьют чай без кофеина, но этот заварен совсем слабо. Он не повредит детям.
Вне себя от стыда, Шеридан не поднимала глаза от чашки, над которой вился ароматный пар. Нервы дрожали как струны в ожидании гневной тирады Рашида.
— Прости меня, — сказала она, не дождавшись. — Я не должна была покидать дворец.
— Ты могла погибнуть, Шеридан. — Когда Рашид поднял свою чашку к губам, ей показалось, что его руки дрожат. Но, скорее всего, это она все еще дрожала от холода и страха. — Пустыня не прощает глупостей.
— Я знаю.
— Или ты хотела этого? — Сильные пальцы приподняли подбородок Шеридан, пока она не встретилась глазами с его вопрошающим взглядом.
— Что? Нет! У меня и в мыслях не было покончить с собой.
— Тогда что было у тебя в мыслях? — Теперь в голосе Рашида зазвучала злость.
Шеридан ничего не оставалось, кроме как сказать правду. Она слишком устала для иносказаний.
— Я слышала, ты поехал искать себе вторую жену. Во дворце только и говорят, что ею станет дочь главы какого-нибудь племени. Я знаю, что в Кире так принято, но для меня это немыслимо.
— И ты решила рискнуть своей жизнью и жизнями детей, чтобы сообщить мне об этом? Тебе не пришло в голову дождаться моего возвращения и просто задать вопрос?
— Возвращения с новой женой? Нет, такого мне дожидаться не хотелось.
— Твоя глупая навязчивая идея чуть тебя не убила!
— Я понимаю! — закричала Шеридан. — Я вела себя очень глупо. Тебе за меня стыдно, ты зол, а новая жена наверняка уже подписывает документы, пока мы тут разговариваем. Чтоб ты знал, я не согласна так жить! Я не могу!
Она почувствовала на щеках слезы и обругала себя за этот совершенно лишний эмоциональный всплеск. Впрочем, его можно было списать на гормоны.
— Ты же понимаешь, что не тебе решать, когда и на ком мне жениться?
— Так это правда? — Теперь Шеридан трясло не только от холода. — Ты планируешь взять вторую жену?
— Политика Кира — сложная вещь, Шеридан.
— Это не ответ.
— Министры хотят, чтобы моей второй женой стала женщина арабского происхождения, лучше всего — из Кира. Но в пустыню я поехал не за ней.
— Все равно этот момент наступит рано или поздно.
— Вероятно.
— Ну что же, спасибо за честность. — Шеридан сделала деликатный глоток из чашки, словно они вели светскую беседу, а не разговор, разбивавший ей сердце. — Если тебя не затруднит, дождись появления детей. Тогда я буду слишком занята малышами, чтобы активно протестовать.
— Что ты имеешь в виду?
— Как мне было сказано с самого начала, у меня нет ни права выбора, ни права слова. Посему, если ты возьмешь вторую жену, я постараюсь не зарубить вас с ней церемониальным мечом Дауда.
По лицу Рашида было сложно сказать, позабавили его эти слова или встревожили.
— Кстати, о Дауде. Ты знаешь, что он поехал за тобой?
Шеридан не знала. Сердце сжалось при мысли, что по ее милости Дауд блуждал где-то в песках под проливным дождем.
— Что с ним? Он в порядке?
— Его лошадь захромала, иначе он бы тебя догнал. С ним все хорошо… пока.
— Рашид, Дауд ни в чем не виноват. Он доверял мне, а я его обманула.
— Он не должен был тебе доверять. Видимо, я тоже. Когда вернемся во дворец, прикажу спрятать подальше все церемониальные мечи.
— Тебе нравится смеяться надо мной?! — возмутилась Шеридан.
— Ты сама знаешь, что мне нравится делать с тобой больше всего.
— Нет. — Она яростно затрясла головой. — Я больше никогда не стану заниматься с тобой любовью, если ты женишься на другой женщине.
Рашид снова взял ее за подбородок и вынудил посмотреть прямо в его блестящие глаза.
— Почему нет, милая? Почему тебя это так волнует? Дело в твоих американских принципах или в чем-то еще?
Сердце Шеридан отбивало барабанную дробь, в горле саднило, она бы отдала все на свете за возможность спрятаться. Рашид требовал от нее ответа, а она могла думать лишь о том, как хочет ощутить его поцелуй. А потом задушить его.
— Я привязалась к тебе, — сказала Шеридан. Это была довольно наглая ложь, но в сложившейся ситуации она бы скорее умерла, чем призналась Рашиду в любви.
— Привязалась? — Он неожиданно ухмыльнулся. — Мне нравится, как это звучит.
— Но я уже передумала. Кому могут нравиться диктаторы?
Рашид отставил в сторону чашки, склонился к жене и погладил ее по влажным волосам.
— И правда, кому?
Шеридан зажмурилась, предвкушая поцелуй, но в последний момент закрыла рот Рашида ладонью. Ведь стоит им начать целоваться, она расплачется и
