для Буланого он и впрямь был пушинкой, а хлопцы быстро умаялись, взмокли…
Вскоре черная туча наполовину затянула небо. Потемнело, и, как всегда перед грозой, залегла глубокая тишина. Даже неугомонные полевые кузнечики и те умолкли, попрятались, видно, по своим земляным каморкам. Разве откуда-то из гречихи или из проса прокричит какой-нибудь добряга перепел: «Спать пойдем! Спать пойдем!» — да и уснет в одиночестве. Запахло перегретой пашней, терпкой полынью, привялыми полевыми цветами.
Тишина была недолгой. Налетел ветер, поднял пыль, сорвал с хлопцев картузы.
Мальчики подхватили их на обочине, снова метнулись к возу. Как одержимые катили его проселком к селу. Не обращали внимания на ручьи пота, на усталость в руках и ногах.
Но от грозы не ушли.
Трах-та-ра-бах! — ударил над самой головой гром и словно прорвал небесную пелену: на землю обрушился ливень.
Вокруг никакого строения, ни деревца, спрятаться от ненастья негде. Надежным укрытием могла бы послужить разве что скирда соломы у дороги, в которой любил отсыпаться Сергей. Вон она, едва маячит сквозь дождевую стену. И Микола с Сашком покатили воз дальше.
Быстро темнело. Одна за другой вспыхивали огненные молнии. Беспрестанно громыхал гром. Казалось, по небу кто-то катал гигантскую железную бочку с камнями.
А дождь лил не переставая. На дороге уже шумел мутный поток, грязь налипала на колеса, босые ноги оскальзывались — воз стало тащить еще труднее.
Пока добрались до скирды, наступила ночь. Хлопцы вконец обессилели и замерзли.
Первым заторопился к скирде Сашко. Заранее тешился надеждой, как заберется в Сергееву «пещеру», согреется в сухой соломе. Но лишь только приблизился к ней, сразу же и попятился.
— Чего ты? — подошел к другу Микола.
— Там кто-то есть… — прошептал испуганно.
— Ну и что? Пусть будет. Теперь все равно все будут знать.
— Я не о том. Там что-то большое и глазами светит.
— Тебе показалось.
— Ну да, показалось! Сам пойди погляди.
Микола направился к скирде.
«Наверное, почудилось…» — успокаивал себя, потому что и ему передался страх Сашка. Пожалел, что нет Кудлая. С ним Микола всегда чувствовал себя увереннее.
Ступил несколько шагов и замер на месте. Под скирдой стояло диковинное чудовище — высокое, длинное — и сверкало глазами. У Миколы по спине прошел мороз. Рывком повернулся он и бросился бежать. За ним что есть духу помчался Сашко.
«И-иги-ги-ги!» — понеслось им вдогонку.
Отбежав порядочное расстояние, мальчики остановились перевести дух. Прислушивались сквозь шум дождя, не гонится ли страшилище? Нет, не слыхать.
«И-ги-ги-ги!..» — снова прозвучало в темноте, но теперь уже знакомое.
— Буланый! — радостно воскликнули оба почти одновременно.
Ну и растяпы, ну и чудаки — не узнали своего коня! Это же он зовет их!
Яркая молния на мгновение осветила поле. Так и есть: под скирдой стоял Буланый.
Побежали к нему.
— Вымок, бедный, замерз, — радостно похлопывая коня по шее, приговаривал Сашко, словно бы сам он и не вымок и не замерз.
Микола ощупывал на Буланом сбрую.
— Уздечка есть, хомут есть, шлея есть… Ничего не потерял. Молодец, ждал нас…
Забыв, что собирались укрыться в скирде от ненастья, повели коня к возу и запрягли.
Буланый хорошо знал дорогу к селу. Несмотря на кромешную тьму, сам сворачивал, где надо, сам обходил рытвины. Не прошел и мимо конюшни.
Как только въехали во двор, из конюшни вышли бригадир и конюх.
— Где вы так замешкались? — спросил дядька Василь. — Мы тут беспокоимся, хотели уже вас разыскивать.
— Дождь пережидали в скирде, — в замешательстве пробормотал Микола. — Да разве его переждешь? — добавил уже смелее.
— Дождь надолго, — согласился бригадир. — К тому же холодный, как осенью. Быстренько распрягайте да бегите домой греться. Замерзли, наверно, так, что и «тпрруу» не выговорить?
Конюх помог им выпрячь Буланого. Потом Микола и Сашко отвели коня на конюшню, насыпали овса — заслужил, не подвел! И, довольные, что все обошлось и о их приключениях никто не узнает, отправились по домам.
Возле своего двора Сашко остановился.
— Слушай, Микола, я-то по новому методу все время толкал воз, а ты, как Буланый, тянул…
Хотел засмеяться и не смог — от холода свело челюсти.
Микола слегка двинул друга кулаком в бок:
— Завтра поговорим. — И потопал дальше.
Но случилось так, что они увиделись не скоро. Оба простудились и пролежали целую неделю.
Бригадир дядько Василь очень сожалел, что лишился таких умелых и старательных ездовых. Замену им, говорил он, трудно найти. А искать надо: фрукты зреют и медлить с их сдачей на приемный пункт нельзя.
Когда Микола и Сашко выздоровели, был уже конец августа, пора было готовиться к школе.
Глава четвертая. Новенькая
— Микола, вставай! — разбудила утром мама.
Он открыл глаза, посмотрел на окно. Солнце только позолотило верхушку тополя.
— Еще ж рано.
— Ничего, сынок, вставай. Я еду на огород, не разбужу — и ты школу проспишь.
— Не просплю.
— Ишь какой! До полуночи с Сашком телевизор смотрел, учебники, наверное, не собрал…
— В сумке вон, — сонно буркнул Микола и снова закрыл глаза.
Но мама была неумолима. Включила радио, стянула с сына одеяло.
Микола вяло, как какой-нибудь старичок, поплелся в сени умываться.
В хату вернулся уже ободрившимся.
— Новенькое надевай, — показала мама на спинку стула, где висела тщательно выглаженная новая форма, голубая рубашка и пионерский галстук.
Пока одевался и обувался, мама зажарила на газовой плите яичницу. Микола глянул на сковороду и сразу захотел есть: среди белого озерца лежали подрумяненные кусочки сала; словно глаза огромной рыбины, подмигивали два дрожащих желтка.
— Не озоруй там, слушай учителей, не маленький уже… — наставляла мама.
Чтобы избавиться от ее напутствий, Микола быстренько умял яичницу, выпил стакан молока и перекинул через плечо туго набитую книгами и тетрадями полевую военную сумку, некогда привезенную из армии отцом.
— К Сашку зайду, — бросил с порога: боялся, что мама вернет, так как в школу было еще рано.
Только открыл дверь, из бочки выскочил Кудлай и вцепился зубами в сумку.
«Неужели понимает, куда иду? — удивился Микола. — Видно, знает, хитрец, что теперь меньше гулять с ним буду… А что, если научить его носить сумку? Здорово будет! И как я раньше не додумался?»
Снял с плеча сумку, протянул Кудлаю. Тот схватил ее за ремешок и потащил по земле к своей будке.
— Э-э, нет, так не годится!
Микола отобрал у собаки сумку и ловко перемахнул через невидимую проволочную сетку-ограду в соседний, Сашков двор. Вслед за ним перепрыгнул ограду и Кудлай.
Сашко как раз вытаскивал из духовки обугленную
