скотина, - все-таки огрызается она.
Но я уже не обращаю на это внимания, потому что даже трусливые собачонки не могут противостоять своей естественной потребности хотя бы изредка беззлобно тявкать.
В выставочный зал мы заходи уже «как положено»: выдерживая официальные дружелюбные улыбки на лицах, под руку, но все равно на дружеской дистанции друг от друга. У Виктории давным-давно освоена и выучена роль моей «старинной доброй подруги», которая иногда сопровождает меня на официальных мероприятиях. Правда, только на тех, где не ожидается наплыв журналистов и прессы, чтобы не поднимать ненужный резонанс. Хотя иногда меня раздражает, что вот в такой разношерстной богатой толпе праздных зевак, которые собрались поглазеть на идиотское «неформальное искусство», практически никому нет до меня дела. А ведь я, между прочим, уже добрался до тех высот, на которых за руку здороваюсь с высшей политической элитой. С некоторыми из них, к слову, у меня есть даже финансовые отношения (само собой - негласные), а парочка торчит мне услуги, которыми я непременно воспользуюсь, как только возникнет необходимость.
В любом случае, сегодня у Виктории почетная роль «приманки» для Карпова. Его секретарша, которую я «случайно» зацепил в кафе и угостил кофе в качестве своих глубоких извинений, распустила язык сразу же после того, как получила цветы, которые я, по легенде, должен был вручить своей девушке, но вместо этого решил отдать их «настоящей ослепительной красавице». Все-таки, женщины, в большинстве своем, абсолютно безмозглы: этой, например, даже в голову не пришло споткнуться об очевидные несовпадения, а тем более - почему незнакомого мужчину вдруг так заинтересовала личная жизнь ее начальника. Но, справедливости ради, я грамотно подвел тему. Возможно, даже слишком грамотно и зря набираю на бедняжку?
Мысленно хмыкаю и обращаю внимание на Викторию, которая надавливает на мой локоть и указывает взглядом в сторону огромной инсталляции на стене, которая благодаря игре света-тени на противоположной стене складываются в фигурки причудливой женской обуви. Но, конечно, дело совсем не в них - я бы очень удивился, если бы моя мартышка вдруг стала ценителем пикантной фотографии. Дело в Карпове, который вместе со своей спутницей как раз весь заинтересованно и живо обсуждает экспозицию. Ни я, ни Виктория, с ним лично не знакомы, но в моем распоряжении было достаточно фото, чтобы мы оба точно не спутали его ни с кем другим.
— Не спеши, - одергиваю мартышку, когда она рьяно бросается «в бой». - И научись, в конце концов, дожидаться моей команды.
Я намеренно выбираю именно это слово, чтобы еще раз напомнить, кто она и где ее место.
Сперва нужно оценить обстановку, и чтобы делать это, не привлекая внимания, я беру у проходящего мимо официанта два бокала шампанского (мероприятие по высшему разряду, и его здесь разливают бесплатно всем гостям) и потихоньку, изображая живой интерес, подхожу ближе к парочке. Виктория без особо энтузиазма поддакивает в ответ на мои реплики.
Окидываю взглядом Карпова, пользуясь тем, что он буквально из кожи вон лезет, чтобы впечатлить спутницу своими, видимо, глубокими познаниями в фотографии. Глубокими, само собой, исключительно в ироничном смысле. Он невысокий, полноватый и весь какой-то слишком… мягкий что ли. Или, скорее, одутловатый, как воздушный шар, который оставили без присмотра, и он уже наполовину сдулся. Шмотки на нем дорогие - я узнаю фирменный принт известного бренда и оттиск на кожаной бирке джинсов - но одет Карпов нелепо, потому что некоторые вещи откровенно хипстерские, а некоторые - солидные, а все вместе на нем это смотрится примерно так же «стильно», как на одетом с помойки бомже.
Переключаюсь на его спутницу, быстро оценивая, что за кадр, и каковы шансы Виктории переключить на себя его внимание. «Кадр» вполне себе ничего, по крайней мере, она определенно намного моложе Виктории и явно не первый год вкладывает бабки в свой главный рабочий инструмент - тело. Готов поспорить, что вкачала силикон и в сиськи, и в жопу, а под одеждой - сделанный на операционном столе пресс. Про лицо вообще нет смыла говорить, только в контексте забавной угадайки а-ля «угадай процент «родного». Я бы поставил, что он не больше десяти, но, скорее всего, меньше.
— Я ее знаю, - внезапно шепчет Виктория.
— Продолжай, - подстегиваю я. Мне заранее нравится злорадство в ее голосе. Оно такое… типично завистливо-бабское, когда ты знаешь, что в чистом поле с соперницей нечего и тягаться, но держишь за спиной какую-то забористую убивашку.
— Это Снежочек. - Моя мартышка еще больше скалится. - Проститутка. Хотя она называет это «услугами по ВИП-сопровождению».
Странно, что я сам не подумал о подобном - у блондинки на лбу написан прайс элитной бляди. Хвалю Викторию одобрительной улыбкой, и мы еле заметно чокаемся бокалами, одновременно делая по глотку.
— Осталось выяснить, что она здесь делает, - отворачиваюсь к черно-белому фото, на котором очередные безобразные и почему-то небритые женские ноги, - работает или охотится.
— Работает, - не задерживается с ответом Виктория. - Неделю назад я видела ее постоянного папика с новой соской, так что…
Она передергивает плечами, как бы говоря, что ей лень озвучивать очевидные выводы.
Это совпадает с тем, что мне разболтала секретарша Карпова.
Но сосредоточиться на мысли мешает нацеленный на меня жалящий взгляд Виктории.
— Что? - Я медленно веду ее вслед за «парочкой», и теперь наша очередь изображать знатоков тонкой игры света и восторгаться задумкой автора.
— Даже не спросишь, откуда я в курсе обо всем этом?
Мне и в голову не приходило интересоваться такой херней. Но мартышка была слишком убедительно категорична, чтобы я поставил под сомнение правдивость ее слов. А откуда она в курсе кухни элитных блядей - мне все равно.
— У тебя совсем нет сердца? - пытается ужалить Виктория, но под моим пристальным взглядом быстро становится смирной.
— Для тебя, дорогая, - говорю елейным тоном, - у меня нет ничего, кроме кошелька.
Кстати говоря, меня перестал вставлять даже глубокий минет в ее исполнении, который Виктория, под моим руководством, освоила почти в совершенстве.
Меня, блядь, перестало вставлять вообще все.
Кроме двух мыслей, на которые я дрочу, чтобы хоть как-нибудь сбросить напряжение: фантазии о том, как я заполучу назад свою свободолюбивую пташку и как потом долго и с наслаждением буду подрезать ей крылышки. Миллиметр за миллиметром.
— И так, ты сможешь ее ликвидировать? - подталкиваю Викторию ближе к «парочке», так, чтобы мы стояли почти рядом. Понижаю голос
