свет, падающий сквозь них, и вызывает эффект свечения. Взглянув вверх, он увидел, что вихри вливаются в пелену, висящую невысоко над землёй. И она словно становится ниже с каждой минутой. «Это не к добру» — успел подумать сыщик, как вдруг ближайший столб снега оказался прямо на пути их движения. В лицо словно швырнули горсть раскалённого песка, кожу защипало. Андрей не успел зажмуриться и теперь никак не мог открыть глаза. Отпустить хотя бы одну руку он побоялся, и, не имея возможности протереть глаза, пытался проморгать льющиеся слёзы.
— Очки! — донёсся голос Матвея, — надевай живо, не то ослепнешь к херам собачьим!
Сжимая изо всех сил коленями прыгающее сиденье, Андрей одной рукой быстро надвинул очки на глаза и наконец-то обрёл возможность видеть. Снегоход лавировал между вихрями, пелена спустилась с неба и превратилась в полноценную метель с той лишь разницей, что снег не падал с неба, а поднимался с земли, и острыми лезвиями впивался в незащищённые участки кожи. От слепящего солнца хотелось щуриться, снег, пылью клубящийся в воздухе, нестерпимо сверкал в его лучах.
Несколько минут понадобилось, чтобы пересечь бушующее море снега, и с невыразимым облегчением мужчины въехали под полог леса. Здесь слепящее солнце не проникало сквозь плотную завесу хвои вековых кедров, ветер терялся между стволов, но всё равно путешествие перестало напоминать увеселительную прогулку. Матвей гнал машину на предельной скорости, хоть видимость была не более десяти метров. Снежинки, поднятые в воздух, окутывали всё вокруг сплошным туманом.
— Выворотник увидишь, свисти! — прокричал он.
— Что это? — Андрей впервые слышал такое слово.
— Дерево упавшее, корнями вверх!
Андрею пришлось крутить головой по сторонам, пока водитель следил за дорогой в условиях почти нулевой видимости. Но кроме клубившегося снега и внезапно вырастающих столбов кедров ничего не видел. Один раз только промелькнул гибкий силуэт косули, мгновенно растаявший в снежной мгле.
— Ничего не вижу! — приходилось напрягать голос, ветер и снег глушили слова, уносили их, задувающий вихрями воздух уносил остатки тепла из-под куртки. Глаза слезились от напряжения, разглядеть что-то удавалось только вблизи. Ветер, казалось, ещё усилился, но теперь бил справа. Снова начали встречаться овражки, тяжёлый снегоход нырял в них, фара выхватывала столбы снега, тут же уносившиеся прочь. Притороченные сбоку лыжи больно били Андрея по ноге, и он в очередной раз задумался, хорошо ли прикрутил поклажу к грузовому отсеку. Не хватало ещё, чтобы груз оторвался, найти свои вещи потом уж точно не получится. Порадовавшись, что надел два свитера, он протёр очки и вдруг заметил поваленный ствол чуть в стороне. Ткнув Матвея в спину, он указал направление. Снег снова скрыл всё вокруг непроницаемой пеленой. Охотник развернул машину влево и осторожно направил к скоплению серых стволов, среди которых Андрей заметил поваленный. Матвей тоже уже увидел цель. Приблизившись, снегоход тяжело провалился в очередной овражек и заглох. Мужчины спешились, и сквозь высоченный сугроб пробрались к поваленному дереву.
Матвей осмотрел корневище и удовлетворённо выдохнул:
— Пару часов переждём, копай давай, пока руками, я за лопатой!
— Что копать? — сыщик с сомнением осмотрел ровную гладь снежного покрова, примеряясь к работе.
— Ты тупой? Под корнями копай, нам нужно укрытие от бурана. Вот тут, с одной стороны нас укроет ствол с корнями, с другой надо веток натаскать, костёр разжечь. Иначе околеем!
Утопая в рыхлом снегу почти по пояс, Андрей пробрался к основанию ствола и попытался рыть снег по-собачьи, руками, отбрасывая его за спину. Очень быстро выяснилось, что затея это бесперспективна, так как откинутый снег тут же сыпался обратно, выдуваемый ветром. Тогда он забрался в яму под вывороченным стволом и начал выбрасывать оттуда снег локтями, стараясь пустить его по ветру. На удивление, яма начала увеличиваться, к тому же Андрей согрелся от работы, даже куртку пришлось расстегнуть. Послышался треск, стук, и спустя непродолжительное время из тумана появился охотник, таща за собой гору еловых ветвей.
— Ого, ты тут справляешься, смотрю, — он сбросил лапник и спустился в яму.
Вдвоём они быстро вычистили большую часть снега, и Матвей укрепил три длинных тонких жерди над импровизированным укрытием, а затем вместе с сыщиком они выложили лапник между ними, стараясь тщательно пропустить его между жердями и оставив сверху пустое место для оттока воздуха. «Чтобы не унесло на хрен» — коротко выразился Матвей. Стало теплее, по крайней мере, сюда не проникал вездесущий ветер, и Андрей облегчённо подумал, что без охотника он вряд ли бы выжил в тайге. К его тайной радости, Матвей развёл небольшой костёр, и они поужинали консервами и сухарями, что дал им Ефим. Мясо пока не трогали, охотник предположил трудности с добычей дичи в такую погоду. Стало смеркаться, Матвей хмурился, поглядывал на часы, сопел. Андрей, видя его настроение, старался не отвлекать разговорами, но не выдержал:
— А что ты говорил про медведя, что в гости к нему зайдём? Что ты имел в виду?
— Да что там? Заимка николаевская, это ведь бывшая хата его, Николаши Медведева. Знавал я его, да уж лет пять, как сгинул он. Никто не знает, что с ним случилось. Жил он обособленно, бирюком. Конечно, время от времени появлялся в Сольцево, а то в Туре, но редко. А потом перестал. Поначалу никто не беспокоился, да и что волноваться, когда человека видишь в полгода раз? Курник, Ефима знакомец, летом позапрошлым мимоходом забрёл к нему, а там никого. Хотя и еда осталась, и рыба тухлая, и соленья-варенья в подполе. А главное — Барбариску он привязанную оставил, сдохла она. От голода иль жажды, не знаю. Но коли был бы он уехал, ушёл, уплыл, уполз, её с собой бы взял. Без своей лайки ни на одну вылазку не выходил. Так и осталась изба без хозяина, её под заимку приспособили, но очень редко кто туда забредёт. Места эти не славятся у нас хорошей охотой, а после пропажи Николая и подавно. Там я думал на ночёвку встать, только теперь бог весть, когда нам туда добраться придётся.
Быстро стемнело, ветер стал утихать. Андрея неудержимо клонило в сон. Закутавшись по самую макушку, он задремал в неудобной позе, их временное убежище было слишком тесным. Матвей выбрался собрать ещё веток для костра, хрустел снаружи чем-то, и вместе с этими звуками слышался отдалённый волчий вой. Наконец, он залез обратно, сыщик мерно посапывал, буря унялась, и охотник успокоился. Как и предсказывал Ефим, буран длился не больше нескольких часов, повезло.
Утро встретило напарников хмурым серым туманом. Наскоро позавтракав и согревшись горячим чаем, собрались в дорогу. Самым сложным
