с гордостью добавил Илья. — Стёкла из полированного хрусталя. Пять мест и при желании можно перед вторым рядом ещё два откинуть и посадить пассажиров. Ну, мало ли, всякие бывают ситуации. Прокатимся?
— Тогда ты за руль садись, я пока не обучен.
Пассажиром ехать тоже было приятно. И мягкость хода, и низкий сытый звук мотора — да всё мне понравилось. И закрытая. Нафиг мне кабриолеты, скоро дожди пойдут! А снег? Нет, эта — однозначно.
— Беру. Можно счёт управляющему?..
— Да без проблем! Пришлём в особняк Пожарских. И машину подгоним. Я так понимаю, возить тебя пока шофёр будет?
— Правильно понимаешь. Я бы и сам, конечно, но всё времени разобраться в теме нет.
— Так я бы мог помочь, — Илья облокотился на руль, демонстрируя, какой он классный водитель и ещё более классный учитель.
— Когда — вот вопрос вопросов! Рвусь на сотню лоскутов каждый день.
— А… — глаза у Ильи заблестели: — А давай в обед? Академическая — сонная улица. Вышли минут на двадцать — вот тебе и урок. Там надо-то несколько раз показать, для закрепления. Обслуживать её ты всё равно механика вызовешь, а рулить…
Н-да, думаю, не сложнее, чем большим драккаром.
— О! Чуть не забыл! Мне бы ещё грузовичок для работников.
— Типа того, на каком мы серебро возили?
— Да, пойдёт!
— Сделаем.
Илья немного помялся, похлопал по рулю:
— Слушай, Дим, отец просил меня переговорить, а я даже не знаю, как начать…
Так-та-а-ак, кажись, я чую, куда ветер дует. Вот он — первый звоночек.
— Да скажи прямо, как есть.
Илья вздохнул.
— Мы… понимаем, что наглостью будет просить продать копию… ну… дневников, ты говорил…
— Первого Пожарского?
— Да. Но хотя бы то, что нашего рода касается?
Я тоже тяжко вздохнул:
— Там, понимаешь ли, защита от копирования стоит. И предупреждение, что не стоит этого делать, и нельзя выносить, и что будет с тем, кто — ну ты понял. А в комнате, где я её нашёл, всё обгорелое и остатки на стенах такие… Короче, я не рискну.
— Жаль… — Илья явно расстроился.
— В утешение могу сказать, что кроме истории про болезнь Муромца и чоботы с клюкой больше про вас пока ничего не было. Но если вдруг что-то вычитаю — на словах перескажу, это с меня.
Надо припомнить, в самом деле, писал я про того Илью ещё что-то или нет. Да рассказать — люди переживают.
— И на том спасибо, — немного повеселел Илья. — А с нас дружеская скидка, двадцать процентов. Кстати, цвет оставляем этот?
— Да, белый — вполне.
— Я почему-то думал, что ты чёрный захочешь.
— Ты на чёрной, я на чёрной — нескладуха. А так ты на чёрной, я на белой, а Ванька Демигнисов на своей красной — вот и будем мы как три волшебных коня.
— Из сказки про Василису? — засмеялся Илюха.
Я чуть не спросил: «Почему из сказки?» — но вовремя остановился и просто сказал:
— Ага.
— Главное, чтоб потом Яга не явилась дать всем огоньку, — ухмыльнулся Илья. — Ты, кстати, слышал, что почётную ректоршу Ягой за глаза зовут?
— Неужто так страшна?
— Вроде нет. Но вредная такая, сразу веришь, что живьём сожрать может. Архимагиня! Говорят, на посвящение в студенты в конце осени всегда является.
— Посмотрим.
Мы вышли из машины и теперь стояли по разные её стороны.
— Зайдёшь на рюмку чая? — предложил Илья. — Отметим приобретение.
Блин, что-то я не хочу сейчас со старшим Муромцем знакомиться и снова разговор о своих архивах начинать.
— Давай лучше в понедельник, ребят с группы позовём и куда-нибудь завалимся посидеть?
— Тоже тема, — легко согласился Илья. — Тебя куда подкинуть?
Можно было меня вообще никуда не подкидывать — я собирался в схрон портануться, но как-то мне не хочется сам этот факт афишировать. Будут потом вокруг портального следа танцы с бубнами устраивать, ничего, конечно, не поймут и ещё больше начнут подозревать. Не надо нам такое.
— До особняка Пожарских, если не трудно.
— Вообще без проблем! Поехали!
КАМЕНЮКИ
Дружески распрощавшись с Илюхой я вошёл во двор (или правильнее говорить «в сад»?) и сразу увидел, что Фёдор странным образом кого-то уговаривает в беседке.
— Да он Ирину успокаивает! — возмущённо заявил Кузьма. А возмущённо — потому что оба мы сразу заподозрили, почему наша докторша сидит в нашей беседке и плачет.
— Выгнали? — спросил я растерянного Фёдора.
— Сказали, что без дозволения начальства никаких даже самых целительных процедур недопустимо, а она начала доказывать, что для блага, ну и…
Ирина только пуще заревела.
— А ну, кончай реветь! — велел я. — Пошли новые хоромы смотреть. Веди, Фёдор.
— Так не до конца готово…
— Сколько уж готово.
Мы направились в основное здание особняка и осмотрели наше жилое крыло.
— Ваши покои готовы, — отчитался Фёдор, — для Пахома с внучкой — тоже. В прочих, кроме двух последних, отделочные работы завершены.
— Эти комнаты пока всё равно пустыми будут стоять, так что нам они не помешают. Сегодня же организуйте переезд — и мне, и дядьке и тебе с семьёй. А флигель вычистить, выбелить и немедля закупить необходимое для медицинской практики. И во все газеты подать объявление, что доктор Лапшина принимает по женской части — расписать, как это положено.
— Ваше сиятельство, — Ирина прижала к груди руки, — да ведь практика годами нарабатывается! Меня здесь никто не знает!
— Напиши: малоимущим приём за счёт князя Пожарского, —
