старика. Его только один Герасим и спасает.
— Кто это?
Официантка улыбнулась и махнула рукой.
— А… никто. Его не существует.
Я нахмурился, но руку с монеты убрал, и девушка молниеносно сгребла деньги.
— Что-то ещё, господин? К пиву есть закуски. Всё, что вашей душе угодно.
— Мне угодно остаться с ней наедине, — я кивнул на Акулину.
— Ох, так бы сразу и сказали… есть у нас одна уютная комнатка, сейчас ключи принесу, а вы пока разогревайтесь нашими прекрасными напитками…
Официантка поспешила к бару, грациозно лавируя в толпе.
Акулина тем временем делала вид, что пьёт пиво, и прикрывала лицо то рукой, то рыжими кудрями парика. Дешёвая проститутка из неё была так себе: холёные руки, бледная аристократическая кожа и неискоренимый взгляд превосходства.
Я слегка двинул её ногой по сапогу под столом.
— Лицо попроще сделай… и улыбнись… порадуй клиента.
Губы Акулины тут же растянулись в улыбке, и девушка нежно произнесла:
— Ещё раз меня пнёшь, и я тебе ногу сломаю.
Позади нас, за соседний столик, уселась шумная компания. Они громко обсуждали Иномирцев.
— Прибыла новая партия, слышали? Скоро начнут распределять. Я оставлял два Заказа на девочек помоложе. Надоели одни и те же.
— Я тоже один Заказец оставил вчера. Нужен конюх, чтобы пространственных тварей не боялся.
— А мой отец никак кухарку не может нормальную дождаться.
Я слушал их разговоры, а внутри всё снова закипало. Кулак сжался сам по себе.
И ведь я отлично понимал, что стоит лишь вякнуть или дать кому-то в морду, и сразу окажешься на обработке у Жреца, а потом станешь безвольным рабом. Вот и всё.
От бессилия меня всё больше накрывала ярость.
Акулина торопливо положила ладонь на мой кулак.
— Даже не лезь к ним, иначе сделаешь только хуже и ничего не изменишь. А ты тот, кто способен это изменить, я уверена. Но вдумайся, ведь этим людям, как и мне, постоянно внушали, что Иномирцы — не люди. Ты должен их понять…
— Эй, парень! — вдруг окликнули из-за соседнего стола. — Одолжи свою рыжую шлюху на полчаса! С меня кружка пива!
Акулина моментально забыла о том, что «я должен их понять», и уже собралась вскочить из-за стола. Её рука потянулась к бедру с ножами.
Ситуацию спасла официантка.
Она как раз появилась, гремя связкой ключей, и громко оповестила:
— Ну вот, голубки! Можете подниматься наверх! Комната махонькая, у туалета, но там не пахнет, за это можете не беспокоиться! У нас всё прилично! Даже клопов потравили неделю назад!
Я поднялся и обернулся, посмотрев на тех, кто сидел за соседним столом.
Это были парни не намного старше меня, уже хорошо набравшиеся. Один из них жадно глазел на Акулину и улыбался.
— Бери, — бросил я ему и тоже посмотрел на девушку. — За две кружки пива.
От моих слов её лицо вытянулось в ужасе.
— Но только после меня, — добавил я, цинично усмехнувшись. — Если она будет ещё хоть на что-то способна.
Парни одобрительно заржали, ну а я подтолкнул Акулину к лестнице, ведущей наверх, и отправился следом за официанткой с ключами.
* * *
Как только мы оказались в комнате наедине (в ней, кстати, ещё как воняло туалетом), то первое, что сделала Акулина — это влепила мне смачную пощёчину.
А потом — ещё одну.
— Мстишь мне, да? Унижаешь? Издеваешься? Я же извинилась перед тобой за оскорбление Иномирцев. Чего тебе ещё надо?
— Чтобы ты почувствовала себя на их месте, — холодно ответил я, придержав её руку, занесённую для третьего удара. — Чтобы ты ощутила, как это — стоить две кружки пива. Или одну… если на полчаса.
Акулина скрипнула зубами.
— Хватит кипятиться, Кирилл. Ты специально делаешь мне неприятно и больно. Злой, как грёбаный Сидх!
— По контракту я не обязан быть добрым.
Она неожиданно ухватила меня за ворот шинели, рванула на себя и крепко обняла.
— Хватит, я тебе говорю! Хватит! Перестань психовать! Мы сильно рискуем, находясь тут тайно, и ты должен сохранить холодный рассудок. Раньше ведь у тебя получалось.
— Раньше я не был в Тафаларе и не видел всего этого… сам. И ты просишь, чтобы я пошёл в Котлованы ради Стокняжья? Ради всех этих людей?
Акулина ещё крепче сжала меня в объятьях.
— Я прошу не за них, я прошу за себя. Я… я бывала в Тафаларе раньше, покупала людей для своего отряда, я кормила их фагнумом, но никогда не ощущала себя такой мерзкой, как сейчас. Мне хочется помыться… только вряд ли это поможет. Разве можно отмыть такую грязь? Мы ведь не в силах повернуть время вспять.
Так мы простояли несколько секунд.
Буря во мне улеглась не сразу, но всё же немного отпустило. Даже притупилось желание делать Акуле больно, хотя именно с такими, как она и её отец, я связывал всё, что тут происходило.
Но, обнимая Акулину, я вдруг вспомнил, что в проклятом Стокняжье есть много дорогих мне людей. Есть учитель Галей, есть Джанко, есть Мичи и большая семья Хегевара, есть Мидори со своими бомбами и несносной Тучкой, есть Демон и его преданность, есть целая команда Витязей, готовых идти за мной в любое пекло.
Они ведь тоже живут в этом мире.
— Ладно, пора, — я отстранился от девушки, — надо обшарить угловую комнату в конце коридора. Будешь стоять на стрёме и подашь знак, если кто-то начнёт подниматься по лестнице. Крикнешь что-то вроде: «У них тут туалетом воняет!».
Перед тем как выйти, Акулина дёрнула меня за рукав.
— Слушай, я не хотела говорить… но если вдруг нас совсем прижмут, то можно обратиться к местным отцовским агентам, которых в Тафаларе вообще быть не должно. Они нас выведут. Но это крайний вариант. Не хотелось бы их раскрывать.
Я кивнул, и мы тихо вышли из комнаты.
Акулина притаилась в начале коридора, а я прошёл в конец, встал у последней двери и прислушался — внутри никого.
За моим ремнём под свитером хранился атлас, и я решил воспользоваться всё той же схемой со Сферами Бытия и Небытия, чтобы проникнуть в комнату. Только была одна проблема: портал со знаками работал, если я уже видел конечную точку маршрута. А ведь в комнате Испытателя я никогда не был.
Пришлось становиться на колени и заглядывать в замочную скважину, чтобы хоть немного увидеть
