— Конечно, и еще наворотил тебе кучу неприятностей, потому что скрыл источник информации. Ему повезло, он отделался легким испугом. Что касается меня, то я лучше буду держаться своих кинозвезд, которые, по крайней мере, хоть иногда остаются в живых. Не то что твои персонажи.
— Заткнись, — ответил я. — Ты обращался в министерство финансов?
— Сказали, что займутся этим, сообщат результаты. Им не понравилось, что кто-то со стороны сует нос в их дела.
— Ну, это уже позерство. Здесь у них нет выбора.
Я достал из чемодана дождевик, несколько обойм для пистолета и сунул их в карман.
— Оставлю чемодан здесь.
— Как хочешь, — пожал плечами Уолли.
Внизу я вызвал Ньюаркский контрольный центр и спросил Адамса о проекте Валчека. Он сам не знал ничего конкретного, кроме того, что это связано с Лондоном и имеет первостепенное значение. Я сказал, что позвоню позже, и повесил трубку.
Я попал в небоскреб Карбоя до того, как приехал Рэндольф со своими друзьями. Где-то по дороге они оставили Чарли. Таксист, положив в карман новенький банкнот, согласился подождать и даже установил знак, что у него нерабочее время, на случай, если кто-то пожелает занять машину. Он знал, как ему поступать дальше. Я пристроился ниже уровня окна, чтобы меня не засекли, а когда Рондина вышла, водитель открыл дверцу и махнул рукой, приглашая садиться.
Если советская служба уже следила за Рондиной раньше, то сейчас слежку возобновят. Они знали, за кем отправились в погоню. Я сомневался, что они попытаются ее убить, но если она попадет к ним в руки, это будет хуже всего. Рондина была так же важна для них, как и я. Меня они потеряли, и у них оставался единственный способ снова меня обнаружить.
Все, казалось, произошло в одну секунду. Такси, резко повернув, метнулось в гущу уличного движения. Другое такси, видно, собиралось сделать то же самое, потому что быстро пересекло улицу по диагонали и постаралось проскользнуть к нам в тыл. Мне было достаточно одного взгляда на здоровенного водителя с лицом хорька и на сумрачного вида свирепого пассажира на заднем сиденье, чтобы понять — это на нами.
Седан, стоящий через улицу, включился в игру, стараясь перехватить обе машины, но не преуспел в этом, а лишь обогнал на полквартала наших преследователей, которые вскоре от нас отстали, а седан продолжал преследование, проезжая на красный свет и не обращая внимания на полицию.
Сначала я думал, что это случайность, но потом уличные огни высветили в машине оживленное лицо полковника Корбинета. Внезапно из ближайшей поперечной улицы вывернуло отставшее такси и ринулось было на зеленый свет, но Корбинет догнал машину и вынудил водителя прижаться к бровке. Водитель и пассажир выскочили еще до того, как машина остановилась, и бросились бежать, а по всей улице, как безумные, ревели автомобильные гудки.
Я вложил пистолет обратно в кобуру и повалился вместе с Рондиной на сиденье. Водитель, с которого слетела фуражка, сидел с потной шеей и впервые за все время не мог произнести ни слова. Он смотрел на меня в зеркало заднего вида, пытаясь понять, была ли моя репортерская карточка фальшивкой, и не мог вымолвить ни слова.
— Что все это значит? — проговорила Рондина, когда к ней вернулся голос.
— Ты подобрала еще один хвост, душенька. Одного, знаешь, было бы вполне достаточно.
Да, черт возьми, она была хладнокровна. Все британские замашки остались при ней, и в самой опасной ситуации она оставалась невозмутимой.
— Жаль, что тебя выследили. Но тут уж ничего не поделаешь.
Она улыбнулась и похлопала меня по руке:
— По сравнению с тем, что случалось с тобой, это пустяки.
— Откуда ты знаешь?
— Они меня проинформировали.
— Да?
— Знаю, за мной следят. Но я слишком боялась за тебя, чтобы продолжать бояться за себя.
Я кивнул и пальцем коснулся ее шеи:
— Что случилось, когда ты увидела Мартреля?
— Он... он задрожал. Его словно подменили. Он схватил фото, покрыл его поцелуями и спрятал под подушку. Я сказала, что Соня в безопасности, и он, казалось, поверил этому, но потом опять испугался. Он настаивает на том, чтобы увидеть ее и поговорить с ней.
— Там есть телефон?
— Да, один аппарат в его комнате.
— Может, попробуем? Как проехать в то место, где ты оставила девушку?
Она быстро объяснила мне. Зная район, как знал его я, проехать туда не составляло труда. Я попросил таксиста высадить нас за несколько кварталов от дома Гиббонса, дал ему десятидолларовую бумажку за удачу, подхватил Рондину под руку, и мы пошли по улице, к дому Уолли.
Уолли, можно сказать, переменился в лице, увидев Рондину, а когда следом вошел я, он стал белым как стена. Для него это было слишком, да он и не скрывал:
— Слушай, Тайгер, отвяжись от меня.
— Ты же был репортером, Уолли.
— Само собой, но я тогда был моложе и мое сердце выдерживало подобные штучки. Сейчас я слишком стар для этого. Может, ты ведешь со мной игру и тебе за это платят, но у меня есть хорошая и приятная работенка, и пока ты сюда не явился, жизнь была мне в радость. Теперь мне страшно открывать дверь. Чего тебе на этот раз?
— Пусть Рондина останется здесь.
— Ну уж нет.
— Она мишень. Уолли, дорогой, пойми это!
Он рухнул в кресло и посмотрел на нас. Он понимал, что я имел в виду.
— Честно?
— Честно.
— А ты?
— Я могу и сам о себе позаботиться.
— А кто позаботится обо мне?
— Ты всегда можешь положиться на Мартина Грейди и его связи.
— Но не тогда, когда стану трупом. — Он пожал плечами и стиснул руки. — Ладно, разыграю из себя дурака еще раз. Но только до завтра, а потом ищите себе другого покойника.
— Спасибо, Уолли.
Но он не был таким уж несчастным, каким хотел казаться. В конце концов, ему было на кого посмотреть, пока меня нет. Я позвонил в прокатное агентство и попросил прислать машину. Пока мы ждали, рассказал Уолли о последних событиях и сообщил, что Мартреля намерены отпустить.
— Думаешь, это безрассудно?
— Возможно. Конечно, засекретят его, как сумеют, но вряд ли это получится. Убийцы всегда идут на риск, им безразлично, кто стоит у них на пути. А Мартрель стал слишком известной фигурой, чтобы передвигаться незаметно.
— При нем могут оставаться наши люди.
— Как насчет Далласа?
Он подумал минуту и покачал головой:
— Что у тебя на уме?
