— Вы не смогли заставить Мартреля говорить, верно?
Рэндольф и двое остальных переглянулись. Я этих двоих никогда прежде не видел, но с первого взгляда было ясно: они из того же теста, что и мы. Обоим чуть побольше тридцати, острый колючий взгляд и особая манера вести себя, говорившая о незаурядности.
— Ты представишь своих друзей?
Прежде чем Рэндольф собрался ответить, Чарли сказал:
— Пока что их можно назвать Смитом и Джонсом. Оба они из Вашингтона.
Тот, кого он назвал Смитом, сказал:
— Он не нуждается в подробностях.
Слова полковника звучали как команда:
— Не пытайтесь водить его за нос. Вся картинка у него как на ладони.
Рэндольф развалился в кресле:
— У нас твоя невеста, Мэнн. Она тоже перестаралась.
— Попробуйте удержать ее, — сказал я, — когда...
— Нет, торговаться мы не станем, Мэнн, — перебил меня он, набычившись. — Так или иначе, но до тебя мы доберемся.
— А истинная картина пусть катится ко всем чертям?
— Что же это за истинная картина, Мэнн? — спросил Джонс очень спокойно.
— Надо заставить говорить Габена Мартреля.
— Правда?
Он так это произнес, что меня обдало холодом. Сказано было слишком просто.
Он понял, что задел меня за живое, и добавил:
— А если я скажу, что нам известно то, что знает Мартрель, и мы пока хотим, чтобы он помолчал?
— Глупости.
Джонс небрежно махнул рукой:
— Тогда я вам что-то скажу. Мы собираемся освободить Габена в ближайшие несколько дней.
Я уставился на него:
— Это после двух покушений на его жизнь?
— А почему нет? Раз он на свободе, значит, ясно, что он уже все рассказал.
— У нас до сих пор нет никаких сведений о проекте Белтова, или ООНА-3, — сказал я.
— Почему вы так думаете? Мне казалось, что уж при вашем-то опыте вы должны понимать, как хорошо осведомлена наша организация. У нас есть свои люди среди правительственных работников, точно так же, как их парни внедрены у нас.
— Вы осудили его на смерть, приятель?
— Мы так не думаем.
— Черта с два вы не думаете! — усмехнулся я в ответ. — Что вы хотите от меня?
Рэндольф наклонился вперед, его рот оскалился так, что видны были десны.
— Четверо убитых — и ты в этом замешан.
— Ты знаешь обстоятельства дела. Их тебе объяснил полковник.
— Дело в том, Мэнн, что ты ввязался в дела коммунистов и затронул вещи, которые тебя не касаются. У тебя есть кое-какая информация, которой нет у нас и которую мы хотели бы получить.
Я кивнул, продолжая улыбаться:
— Напомни мне еще раз об осведомленности вашей организации.
— Ты убедишься в ней, когда твоя невеста угодит в тюрьму.
Я тоже хорошо умею играть в игру с недомолвками и поэтому спросил:
— Вам нужен Спаад Хело, верно?
Снова последовал молчаливый обмен взглядами. Только Чарли Корбинет слегка кивнул одобрительно.
— Что тебе известно, Мэнн? — спросил Рэндольф.
— Он в нашей стране.
— Мы это знаем. Он привез с собой парней. Убийц. Мы хотим проникнуть в их подполье и взять всех.
— И вы полагаете, у меня есть то, что приведет вас туда? Вы хотите пропустить мой мозг через компьютер и получить нужный вам ответ?
Рэндольф и остальные промолчали.
— Если бы было время, то я бы вам позволил. Это недешево бы мне обошлось, но я не стал бы колебаться. С вашим оснащением и численностью вы, может, и докопались бы до чего-нибудь, но, как я уже сказал, сейчас не осталось времени.
Губы Рэндольфа наконец сложились в пренебрежительную усмешку.
— Но зато много времени в запасе у твоей невесты. Может быть, лет десять или больше. Сиди себе за ре-щеткой и думай.
Он поймал меня, я это знал, но мне не хотелось так просто сдаваться. Я рылся в памяти, стараясь найти подходящий к случаю ответ. Переводил взгляд с одного на другого, зная, что играл и продолжаю играть в опасную игру. Все, что у меня было, — одно-единственное название, которое Вирджил Адамс упоминал при мне в первый день, и я выложил его:
— Если вы отпустите Рондину, может быть, я буду пай-мальчиком и брошу так называемый проект Валчека вам на колени.
Я сам не ожидал, что это сработает так здорово и мои слова вызовут ужас. Лицо Рэндольфа на секунду стало похожим на трагическую маску. Не мог я предвидеть и реакцию тех двоих, чьи глаза, как колючки, сразу впились в мое лицо. Только на лице у полковника осталось обычное выражение снисходительности, но в его глазах я увидел тот же ужас и одобрение одновременно.
Может быть, на этот раз ты зашел слишком далеко, Тайгер, заигрался, а в нашем деле это самое страшное. Теперь придется расхлебывать заварившуюся кашу. Ты бросил в них бомбу.
Но дело было сделано, и пришлось играть дальше.
— Вы оставляете Рондину в покое и освобождаете из-под стражи сегодня же вечером, слышите? Затем, может быть, мы устроим еще одну беседу.
Я нажал на кнопку. Стена задвинулась. Потом послушал, как они подбирали с пола оружие, и вышел через запасной выход, прошел по аллее до своей машины и спокойно вставил в замок ключ зажигания.
Раньше чем через четверть часа они оттуда не выйдут. Скрытый замок в дверях не откроется раньше этого времени, и бесполезно отбивать плечи, стараясь высадить дверь.
Но полковник им скажет. Мы пользовались этим много лет назад.
Глава 8
Дождь надвинулся на город под покровом темноты. Такси образовали нескончаемую вереницу на улицах, а пешеходы жались к стенам домов или к входам в подземку. Я оставил машину в гараже, где о ней позаботятся, а сам направился в квартиру Уолли Гиббонса.
Он хотел было закрыть дверь перед моим носом, но я оттолкнул его и захлопнул дверь за собой.
— Тайгер...
— Я все знаю, приятель. Сдержу слово. Возьму только свои вещи и быстро смотаюсь. Мне лишь нужно узнать, где Рондина.
— Служба безопасности держит ее под стражей в небоскребе Карбоя. И тебя тоже заберут, если станешь там крутиться. Каждый коп в городе ищет тебя. А я, приятель, не хочу никаких дополнительных обвинений со стороны полиции, и поэтому вылетай отсюда, мой хороший, но не в меру беспокойный друг.
— Хорошо, хорошо. Утихни. Сделал Дэйв Северн статью?
