ее личный помощник, – ничуть не смутившись, представилась рыба на диалекте афалин. – Она пользуется моими клининговыми услугами. Мы путешествуем вместе. Я отвечаю за ее состояние, а вы ее бьете! Чтобы этого больше не было. Ударите еще раз – можете повредить, а поврежденный подарок – это уже оскорбление.
Один из четверки угрожающе открыл пасть, и ремора шустро юркнула на место. Теперь она прилепилась к нижней части тела Эа.
– Мой народ очень вас любит, я просто хотела передать вам привет.
Афалины дружно выругались в адрес прилипалы. Эа ощутила это как звуковую пощечину, словно это ее обругали. Они плыли дальше. Оправившись, прилипало зашевелился, привлекая внимание хозяйки.
– Подумаешь! Я и не рассчитывал на благодарность.
– Подожди, – подумала Эа. – Как это я могу быть подарком? Не понимаю.
– Ха, – сказал прилипало. – А кто же ты еще, если не подарок?
– Никакой я не подарок! – громко щелкнула Эа, – Я Лонги!
Первый насильник обернулся. Эа прикусила язык. Она поняла, что он любит насилие, любит доминировать. И всю дорогу, пока они шли к родным водам афалин, она то впадала в ярость, то боялась.
18
Как достичь цели
До того как четверо афалин нашли вулканическую расселину, встретили тамошнего обитателя и надышались ядом фугу, они чувствовали себя довольно подавленно. Виной тому была полная неопределенность впереди. До них стало доходить, какую спокойную жизнь они потеряли. В стае не было никаких угроз, там была еда, хотя и не самая вкусная. Однако опасения, что бескрайние просторы океана кишат злобными акулами, только и думающими о том, как бы их слопать, не оправдались. Конечно, они решили, что их, таких свирепых и сильных, все боятся, а походное построение ромбом – самое лучшее. Вокруг не было никого, кто мог бы их в чем-то обвинить. Свои юношеские имена они поменяли на простые, но героические, как им казалось, номера: Первый, Второй, Третий, Четвертый. Разумеется, сын Сплита стал Первым; остальные немного подискутировали и даже подрались, прежде чем установили новую иерархию.
Во время отдыха они старались сохранить ромбический строй и спали неглубоко. Изгнание повысило их самооценку, и теперь они хотели научиться общаться приватно, находясь в обществе других дельфинов. Это здорово получалось у владык кланов. Мешало то, что хотя Первый превосходил остальных ростом и силой, Третий соображал намного быстрее и вообще был куда более изобретательным. Считалось, что самки умеют так разговаривать, но правда ли это – неизвестно, они ведь врать горазды. И вообще эти коварные самки, готовые жаловаться по любому поводу и даже без него, стали теперь их заклятыми врагами, ведь это именно из-за них четверку подвергли изгнанию. Из бесшабашных юношей они превратились в угрюмых взрослых, готовых на все, лишь бы утвердиться в новой родной воде. А вот когда они этого добьются, уж тогда каждая дельфиниха и пикнуть не посмеет без разрешения самца.
Заслышав непонятный сигнал, слишком тихий для кита, слишком высокий для манты и слишком частый для акулы, они призадумались. Это мог быть только дельфин, но почему один? Тоже изгнанник? Наверное, больной, иначе не стал бы привлекать к себе внимание. Четверо решили посмотреть. Приблизившись к Эа, они поняли, что перед ними самка Лонги, а значит, ее послал сам океан за стойкость и мужество. Коротко переговорив, они окружили ее и начали приводить в исполнение план. Это же надо, как им повезло! Афалины считали, что Лонги не осталось: вымерли или затерялись на океанских просторах. А тут самка, одна! Она, конечно, сопротивлялась, но ведь все самки так делают, чтобы продемонстрировать сексуальную готовность. А эта совершеннолетняя. Каждый из них мгновенно возжелал ее стройного тела с серебряной полоской, жемчужным животом и знаменитой спиралью Лонги, такой маленькой и аккуратненькой.
Очаровательный рострум, странный язык, на котором она говорила, и чудная властная манера, в которой она к ним обращалась, распалили их еще больше. Она говорила ну точно как Деви, как будто считала себя им ровней. Четверку удивила ее длинная, изящная голова, так не похожая на их короткие тупые морды. Черные и белые линии вокруг глаз делали ее еще привлекательнее, даже когда она сердилась. Они нетерпеливо проверили своими локаторами окрестные воды в поисках ее стаи, уверенные, что смогут поколотить любого самца этого слабенького вида, но она действительно была одна. Значит, ничто не мешает с ней позабавиться.
Эа показалась им ошеломительным призом, и это стало первым испытанием для их зарождающейся иерархии, поскольку пришлось поспорить за очередь на спаривание. К тому времени, как они совершили каждый по два подхода, их приз был уже тих и пассивен. Тем проще будет ее тащить. План созрел у них в головах почти одновременно – еще одно доказательство того, что они поступают правильно: какой же владыка не захочет такую в свой гарем? Вместо того чтобы делить ее между собой и использовать по назначению – тем более что она казалась куда более хрупкой, чем те немногие самки афалин, которых им удавалось поймать, – почему бы не купить за нее свое помилование? Ну, типа вот вам самка взамен той, использованной.
Все четверо представили, какой шум поднимется в стае, когда они, изгнанники, вернутся не с позором, а с трофеем. Какими привилегиями осыплет их владыка Ку, жадный до любой сексуальной новинки. Помилование обеспечено. Они торжествующе хлопнули себя хвостами. Только надо с ней поосторожнее. Ни одной самке нельзя доверять, даже сумасшедшей, отбившейся от своего племени и настолько невнимательной к себе, что ухитрилась где-то подцепить прилипалу. Как эта тварь портила вид молодого красивого тела! К их отвращению, ремора присосалась к животу Лонги и теперь болталась возле слегка поврежденной спирали. Даже сын Сплита, который не гнушался иногда иметь дело со старухами, счел это неприятным.
Прилипало с негодованием прислушивался к их мыслям. Эти афалины жрали такую гадость, что при воспоминании об их испражнениях его передергивало. Все эти китообразные невероятно тщеславны. Прилипалы концентрировались на любви, в основном к себе, но здоровый хозяин тоже входил в их понятия о правильном образе жизни. Эа временами уже прислушивалась к его советам, так что придется ее поддерживать, пока не найдется более приличный хозяин. Больше никаких млекопитающих, дал он себе зарок. Прилипало осторожно подвигал хвостом и прислушался. Эти четверо понимали, насколько ценным товаром была его Эа, и теперь они обсуждали, как бы побыстрее попасть домой. А еще в маленьком альянсе намечался раскол. Они спорили, и никто не хотел первым признавать то, что давно понял ремора: дело плохо. Поначалу
