икон… Словом, к тому, что ныне воспринимается как извечный обряд христианской Церкви, присущий ей изначально{123}.
Много нового предлагалось Европе и остальному миру – всё против язычества, против идолов, на поклонении которым зиждилась власть римского императора.
Новизна страшила, в ней таилась угроза существующему порядку.
Диоклетиан, этот матерый волк, понимал: предлагаемые новшества – плоды новой неведомой в Европе культуры. Совершенно очевидно, что в борьбу за господство над античным миром Средиземноморья вклинивалась третья сторона.
Всесильный император, потрясенный открытием, желал спасти Империю, но понимал свою уязвимость – опасность снаружи и изнутри, ее не победить. Гунны (точнее, тюрки), эти «варвары», многократно превосходили силой и организованностью. Чем ответить?
Смерть гуляла где-то рядом – на самом подходе к Риму. Жестокая война дышала в лицо. И тогда многоопытный Диоклетиан решил начать первым. Для придания громкости своему начинанию он казнил самых ярых приверженцев «нового» христианства, надеясь так покончить с внутренним врагом. Однако – Рим опоздал…
В «столице мира» заговорили о конце света, о бессилии старых богов. Прежде за такие слова казнили, теперь их произносили, не боясь… Даже во внезапной болезни императора все увидели волю Судьбы. Диоклетиан сам оставил трон, а остаток жизни закончил в своем имении.
…Тайное стало явным после смерти императора.
У гуннов нашли поддержку «новые» христиане. Увидев могущество пришельцев, европейцы добровольно отказывались от своих прежних духовных ценностей. Тогда и засиял над Европой равносторонний крест, его назвали Георгиевским. То был знак новой веры, новой культуры.
Рождалась и крепла мысль о реконструкции языческой Европы, которая менялась на глазах. Такова была плата за вступление в новую жизнь: под защитой Бога Небесного. С надеждой на Царствие Божие.
Власть языческого Рима закончилась, его время истекло. Гунны, победоносные всадники, вселяли уверенность в том.
Выше императора
Небоподобными и Неборожденными называли своих повелителей подданные великой державы. Для европейцев тот титул скрывал много загадочного. Они ничего не знали о вере в Бога Небесного, а потому не понимали, чем были для тюрков эти слова и царская власть
Нет, не из небытия пришли гунны в Европу, точно нет. Остались могилы их предков, тысячи курганов, они известны. Сведений о гуннах, об их культуре в архивах науки скопилось предостаточно, чтобы установить, из какого дальнего далека вел путь в Европу. Курганы – вехи на их пути.
Гунны – выходцы с Алтая, колыбели всех тюрков Евразии. Точный адрес их прежнего местожительства – глубинная Азия, самый ее центр. Это и есть Древний Алтай{124}.
Когда-то, еще до начала новой эры, там прозвучал сигнал к движению, громким эхом отозвавшийся в мировой истории. Миграция людей с Алтая будет расти в течение долгих столетий, охватит потом всю Евразию, докатится мощным валом до Европы и спустя многие века получит звучное имя – Великое переселение народов.
На географической карте Древнего мира появятся контуры новых стран, где утвердится тюркская культура и зазвучит тюркская речь.
Но пока алтайцы даже не подозревали о том грандиозном событии… Их поистине героическое начинание имело земное объяснение. Экономика во все времена определяла жизнь общества, была и остается поныне его движущей силой. Так было до новой эры, так продолжается и сегодня. Так и только так будет всегда.
Изваяния. Улус Тазмин. Хакасия. Кон. 3-го – нач. 2-го тыс. до н. э.
Великое переселение народов, запечатленное его участниками на скалах Древнего Алтая
Именно экономический рост и привел к изменениям в численности населения на Алтае, которые наука именует демографическим взрывом.
Здесь важно понять, что наша планета заселялась не стихийно, не по чьей-то воле, а по демографическим законам. Это система знаний – наука, которая называется социальной географией.
Любое расселение имеет свои особенности и взаимосвязи: в производстве, транспорте, быту. Причем каждому из компонентов расселения отводится своя особая роль в освоении новых земель.
Здесь нет (и не может быть!) случайностей, каких-то непродуманных действий. Здесь Время и поколения шлифуют события и расставляют их по местам. Здесь цена ошибки – жизнь.
Только экономическое благополучие, только достаток могли привести к переизбытку населения, к Великому переселению народов, наконец. Одно есть следствие другого, разумеется, при определенных обстоятельствах.
Демографический взрыв на Алтае был следствием подъема хозяйства и резкого роста населения. Тесно стало в долинах, земля не могла прокормить столько едоков.
Началось массовое отселение: люди уходили родами и ордами на поиски новых земель. Уходили в не известность, оставляя сотни и тысячи километров за своей спиной.
Сандро Боттичелли. Аллегория изобилия. 1480–1485
Конечно, лишь подготовленный народ способен переселиться и освоить необжитую территорию, обустроиться там. Таким народом две с половиной тысячи лет назад оказались тюрки. Им было дано совершить у себя на Алтае техническую революцию, самую загадочную в ранней истории человечества, с ее достижениями и знакомился античный мир.
Никто в мире не использовал железные орудия труда так широко, как они. Никто не обладал столь совершенным гужевым транспортом, такими приемами строительства, архитектурой. Появились десятки и десятки изобретений, в основе которых лежало железо. Богатые урожаи ячменя и проса, удобные жилища – следствие той высокой культуры. И изобилия.
Большие рубленые дома, неподалеку потсройки, похожие на юрты, а около жилищ котлы. Рядом домашние животные и стадо, которое гонит пастух. Изобилием и миром дышит картина, оставленная древним художником более двух тысячелетий назад.
Первыми узнали о высокой культуре тюрков Китай, Индия и Персия{125}. Эра саков в Индии, Сакастан в Персии – напоминание о тех временах: орда саков, двинувшаяся с Древнего Алтая, утверждалась на новых землях.
Потом были проложены дороги на Кавказ и Урал, затем в Европу…
Так, неторопливо, но уверенно шло освоение Евразийского континента. Все больше стран и людей приобщались к достижениям высокой технологии: образно говоря, они выходили из века бронзового и входили в век железа.
Отрицать этот факт не надо. Им надо гордиться – достижения одного народа, одной культуры превращались в достояние человечества. В истории тюрков это было закономерностью. Медленно заселялся континент, пока орды не подошли к границам Европы. Здесь встретились Восток и Запад.
Средняя скорость их движения на запад не превышала сорока километров в год! Один конный дневной переход за год позволяли они себе. Миллиметрами на карте прирастала их страна.
Так продолжалось почти три века. Там, в степи, словно сами собой, за это время выросли первые города и селения, ветвились дороги и тракты.
Лишь уверенный в себе, сильный народ отважился бы на рискованное и долгое дело. Они отважились, потому что надежно сидели в седле и были уверены в собственных силах.
То был, безусловно, самый настоящий демографический взрыв планетарного масштаба, подобного которому не знали. Его участников в разные времена называли по-разному – гунны, саки, скифы, арии, геты, готы, тюрки, саксы, половцы, германцы, бургунды, куманы… Более тридцати имен придумали алтайцам. И все верные.
Однако говорили эти тридцать «народов» на одном языке – на тюркском{126}. И был у них один правитель – царь, он стоял над каганами и вел по жизни народ. Царский титул выше титула «король» и даже «император».
Переселение германцев и гуннов. Гравюра. 1882
Небоподобными и Неборожденными называли своих повелителей подданные великой державы. Для европейцев этот титул скрывал много загадочного. Они ничего не знали о вере в Бога Небесного, а потому не понимали, чем были для тюрков эти слова и царская власть.
Выражение «кёк-хан» (кок ган ~ коган ~ каган) значило «небесный хан», то есть «посланный Небом во власть». Однако его объяснение и перевод будут точнее, если учесть, что слово «хан» на древнетюркском языке означает еще и «кровь», получается, правитель голубых (небесных) кровей. Таков дословный перевод титула…
В
