class="p1">Межглавие третье.
Улика №17.
Серый блокнот, найден в кармане плаща детектива Ковача.
Бумага разбухла от влаги, текст частично смыт, частично расплывчат. На титульном листе и форзаце обнаружены брызги крови, предположительно самого Ковача.
Почерк отличается от почерка детектива, на основании экспертизы автор дневника – женщина.
Предмет изъят и помещен в камеру для хранения вещдоков.
Лист 1.
“Если ты думаешь, что я напишу - Дорогой дневничок, то выкуси, ни фига подобного.
Я пыталась записать заметки в телефоне и голосовые тоже, но постоянно сбивалась, поэтому взялась за бумагу.
Стыдно даже.
Но я должна записывать, иначе сойду с ума или забуду.
Теперь я всё забываю, – позавтракать, адрес моей работы, как зовут моего начальника.
Вчера я забыла сходить в туалет. Плачевно.
Я подумала, что это болезнь, но врачи сказали, что я в порядке, – просто стресс сказали они. Нужно высыпаться и отдыхать.
Мне выписали таблетки, они не особо помогают.
Ещё постоянно болит голова, я об этом тоже забываю. Не помню, какого это, когда голова не болит.
Врачи говорят, что мне нужно высыпаться. Как же, выспишься тут. Каждую ночь я ворочаюсь на кровати и не могу сомкнуть глаз, а когда всё же засыпаю, мне снятся кошмары. Хотя я их не могу вспомнить.
Ничего удивительно, теперь я всё забываю.”
Лист 2.
“Я чувствую, что мне нужно побыть одной. Я желаю одиночества.
Как тот фильм про свиней, что я смотрела на BBC, – больная особь держится в стороне от стаи, чтобы не заражать остальных.
Никого не хочу видеть, болит голова.
Я постоянно напеваю одну мелодию. Она так сильно засела в голове, как прошлогодний хит про лето. Ничего не могу с этим поделать, музыка играет и играет без конца.
Я ещё с трудом хожу на работу, но всё равно там ничего не делаю, пялюсь в монитор.
Рассталась с Джозефом, он был слишком дотошным, слишком внимательным, не хочу об этом говорить, и писать не хочу.
Мне кажется, что я иду к чему-то, но я не знаю к чему. Что это всё кончится скоро.
Это чувство крепнет с каждым днём.”
Лист 3.
“Вчера пошла кровь носом.
Сегодня тоже, уже второй раз.
Ушла с работы пораньше, завтра не пойду.
Зато я знаю, что скоро произойдет.
Ангел придет за мной и заберет с собой.
Этого я не забуду. Он приходил ночью, в пустыне и сказал, что уведет меня в другую страну, где небо низкое и луна светит днём.
Я нарисовала ангела. Я буду рисовать его каждый день, пока он не найдет меня.
Кровь из носа опять капает на бумагу, но мне она уже не мешает.”
Лист 4.
“Я опять видела Ангела. Он был такой красивый.
Но он всегда прячет лицо под маской, если я его встречу, то как узнаю?
Я рисую его и у меня получается все лучше, мне кажется, что ему нравится, когда я его рисую.
Иногда он показывает мне картинки, в блокноте, журналах и в телевизоре.
Скоро он придет и будет играть на арфе ту чудесную мелодию.
Скореебыскореебыскореебыскореебыскореебыскореебыскореебыскореебы.”
Глава 5.
Лавкрафт и голуби.
Профессор уже добрался до гостиницы “Блейк-Вью”, оставил вещи там, и теперь ему не терпелось встретиться со мной и поделиться информацией. Мы условились увидеться там же, на Берроуз стрит, напротив отеля, в кафе “Джорданос”.
Тащить этого парня в штаб совсем не хотелось, пообщаться там нормально нам бы не удалось. Бар, казалось, нагнал армию подручных, что набились в зал участка как маринованные яйца в банку, галдели и бестолково носились от стола к столу с кипами бумажек, будто цифровой век ещё не наступил. Я оставил Тони с ними, он тоже опоздал на работу, и не просмотрел и половины материалов, что подготовили эксперты за вчерашний день, однако из общего списка можно было понять, что ничего собственно и не поменялось, и мы всё также топчемся на месте.
Пока я ехал на место встречи, я позвонил Адаму, в надежде, что мы что-то упускаем, и подвижки всё-таки есть, но он был занят другим делом, с нашего его снял лейтенант Бар.
Кафе я нашел без проблем. Это было небольшое заведение, с огромной глупой вывеской. Стены внутри были окрашены в желтый цвет, диваны и столы тоже были лимонными. В почти пустом зале за столиком на четверых сидел профессор, я сразу понял, что это он. Мужчина средних лет, в тонких очках и неопрятной бородкой, он уплетал жаренного цыпленка с картошкой фри, и, казалось, не замечал никого вокруг.
Я сел напротив, и он удивленно поднял на меня глаза.
– Профессор?
– Детектив. – Учтиво кивнул он. – Вы извините, в самолете ужасно кормили, присоединяйтесь!
Я заказал томатный суп и тосты с сыром, и, дождавшись пока официант уйдет на кухню, достал из сумки заранее прихваченную мной папку, что вчера получил от Шефа.
– Вот, карты на стол, здесь все данные по убийствам.
– Сколько всего? – Спросил он, с набитым ртом.
– Семеро. На данный момент.
Он чуть не поперхнулся от удивления.
– Это конфиденциально, никто не должен знать. Даже бюро. – Продолжил я.
– Конечно, я понимаю. Пока расследование не завершится, я нем как могила. Однако, позвольте спросить детектив, почему бюро ещё не перехватила дело?
– Это вам лучше узнать у начальства.
– Ладно, я здесь не для этого.
Мне принесли суп, и пока я ел, профессор жаловался на местную погоду и, по его мнению, “тягучий” воздух, от которого у него болела голова. Акклиматизация -он сказал. Я кивал.
После чего принесли кофе, и мы наконец-то смогли приступить к делу.
– Итак, - сказал я, прикуривая сигарету, – вы говорили, что у вас есть некоторая информация касательно этой группы. Я жду, когда вы ей наконец поделитесь.
– На самом деле, не именно этой группы. – Ответил профессор, почесывая бороду. – У меня тоже для вас кое-что есть.
Он достал из кармана небольшой планшет и развернул его экраном в мою сторону.
– Это мои исследования. – Пояснил он. – Можете кратко ознакомиться, чтобы было понятней, зачем
