и бросила его в Брука. Она застала его врасплох, и ей удалось залепить его лицо снегом. Борода стала белой, как мука. Теперь наступил черед Брука отфыркиваться. Кэтрин завизжала от восторга.
— Вот тебе, никогда больше не называй меня хилым созданием! Или тебе будет еще хуже!
— Да, я совершил большую ошибку, не позволив тебе убежать от меня. Должно быть, я чересчур мягкосердечный.
— Все твои любезности напускные, — неожиданно выпалила Кэтрин, — а на самом деле у тебя необузданное, дикое сердце!
Лица их соприкоснулись, пар от горячего дыхания смешался. Неожиданно Кэтрин захлестнула волна желания.
Воздержание усилило их страсть, и они принялись жадно целовать друг друга. Внезапно Кэтрин охватило такое чувство, словно она хочет, но никак не может насытиться, удовлетворить свой голод. Голод по Бруку. Она почти укусила его губу.
Они целовались так страстно, что Кэтрин вздрогнула, когда он неожиданно отпрянул от нее.
— Что случилось?
— Ш-ш-ш!
Он прислушивался к чему-то. Да, то был звук мотора. Сначала он решил, что к ним приближается вертолет, но потом понял, что звук какой-то другой.
— Не шевелись! — приказал он.
Кэтрин подняла глаза к небу и увидела самолет. Он висел почти над их головами.
— Разве нам не следует спрятаться?
— На таком открытом месте им ничего не стоит выследить нас. Но глаз привлекает движущаяся точка. Так что, если мы будем абсолютно недвижимы, у нас появится шанс остаться незамеченными.
— А что случится, если нас заметят?
— Ну, наверное, это зависит от того, кто там, наверху. Пилот может передать о нас по радио, власти же знают, что в это время года в горах нет никого.
— И, значит, здесь можем быть только мы, — охнула она.
— Да, только мы.
Самолет улетел. Увидел ли их пилот? Этого они никак не могли знать.
— Ты думаешь, они увидели нас? — спросила девушка.
— Думаю, что вряд ли. Хотя, кто знает. Мне следовало быть более внимательным, тогда мы успели бы вовремя спрятаться за скалой.
— Это я во всем виновата.
— Нет, просто я чересчур тобой очарован.
— А я — тобой.
— Значит, когда я сказал, что у нас есть проблема, то был не очень-то не прав, правда?
Кэтрин несогласно покачала головой.
— Что ты хочешь сказать своим «нет»?
— Думаю, что у меня опять все в порядке, так что у нас нет никаких проблем.
— Ты что-то предлагаешь, Кэтрин, или мне показалось?
— Пожалуй, предлагаю.
Брук развел огромный кострище — в пещере стояла такая холодина, что ее необходимо было согреть. А потом они занялись любовью, жаркой и неистовой. После долгого перерыва они никак не могли насытиться друг другом.
Наконец Брук отодвинулся от Кэтрин, и она осталась лежать навзничь в сладостном изнеможении. В теле ее все еще звучали отголоски завершающего шквала. Даже в кончиках пальцев ощущалось легкое покалывание.
Брук пребывал в таком же блаженном состоянии, как и она сама. Они не касались друг друга, но душою были нерасторжимо связаны.
— У тебя всегда так бывает? — спросил он.
— Ты хочешь сказать — с другими мужчинами?
— Да.
— Бог мой, конечно нет.
— Почему нет?
— Да потому, Брук, что природа наградила тебя таким талантом.
Слова эти не могли не понравиться Бруку.
Легонько поцеловав Кэтрин, он встал и подошел к окну. Каким-то шестым чувством она угадала, что Брук тревожится из-за самолета, пролетавшего над ними во время недавней прогулки. Заметили ли их? Его не мог не волновать этот облет.
Они снова слились в исступленном порыве страсти и в конце концов уснули, сраженные сладкой усталостью, в объятиях друг друга.
Этот день принес новый поворот в их отношениях. К ним вернулась теплота и близость, но взаимная привязанность стала такой щемящей — наверное, из-за того, что теперь оба понимали, насколько недолговечно и зыбко их счастье.
Как-то вечером, когда они лежали в объятиях друг друга под меховым одеялом, Брук спросил Кэтрин:
— Тебе не кажется, что Рождество уже очень скоро?
— Кажется. Оно будет послезавтра.
— Так ты ведешь счет дням?
— Особенно перед Рождеством — я так его обожаю.
— Чего же ты молчишь? Мы ведь собирались устроить елку.
— Так ты действительно этого хочешь? Я думала, ты сказал это просто из вежливости.
— Да нет, я только очень сожалею о том, что у нас не может быть подарков в цветастой бумаге и тому подобных вещей.
— А что бы ты мне подарил, имея возможность пойти в магазин и выбрать какой угодно подарок?
С минуту он поразмышлял и ответил:
— Наверное, электричество и водопровод, словом, то, что могло бы удержать тебя здесь.
Кэтрин рассмеялась и шутя ткнула его под ребра.
— Мужчины обожают быть практичными, правда?
— А ты что бы мне подарила?
— Ну, с этим просто. Силу, чтобы ты сумел себя простить.
Брук посерьезнел, и она воспользовалась его молчанием.
— Почему ты никак не можешь понять, что мир уже отпустил твои грехи за то, что произошло с Фредом Килманом? Тебе только остается простить себя самого.
— Я вовсе не уверен в том, что мир действительно так милостив.
— Не суди всех по Джеффри Килману. У него и его брата был свой, жестокий, взгляд на жизнь, присущий его кругу. Джеффри просто антисоциален и совсем не является хорошим человеком.
— Слушай, давай лучше поговорим о Рождестве. Завтра должен быть хороший день. И я, пожалуй, возьму топор и спущусь вниз. Там деревья не такие тощие, и я срублю хорошенькую елочку.
— Хорошо. А я, пока ты будешь ходить, посмотрю, что тут можно использовать в качестве украшений.
На следующее утро он надел шубу, варежки и меховую шапку. Когда он был готов, Кэтрин крепко прижалась к любимому.
— Будь хорошей девочкой, а я скоро вернусь.
— А ты будь осторожен. Я не хочу, чтоб с тобой что-нибудь случилось.
— О боже, Кэтрин, ты говоришь, прямо как мамочка.
Она ущипнула его за бороду.
— Представляю, что ты скажешь, если я забеременею.
— Знаешь, мне приходится самому справляться с кучей вещей. Так что не могу сказать, что мечтаю научиться принимать роды.
— Поверь мне, я сделаю все, чтобы уж об этом-то тебе не пришлось беспокоиться.
Брук тяжело вздохнул:
— Я знаю.
Кэтрин стиснула его руку.
— Я люблю тебя, Брук Сэвидж. И хочу, чтоб ты знал об этом.
Его глаза блеснули:
— Пожалуй, за пятнадцать лет я не слышал ничего более приятного. — И поцеловав ее, он взял топор и выскользнул наружу.
Кэтрин задернула меховой полог и привалила к нему камень. Оглядевшись, она поразилась тому, насколько все для нее изменилось с уходом Брука. Ведь в последнее время она не расставалась с ним
