нас.
Эндрил проследил, как суровые бравые парни в сияющих будто солнце доспехах тоже покинули зал. Плохой знак. Любые важные вопросы отец не боялся обсуждать при гвардейцах. Была лишь одна вещь, которую он не мог сделать в присутствии других людей. Отчитать сына.
— Сын, — произнёс он. — Ты опоздал.
Глаза Эндрила от неожиданности полезли на лоб. Он ожидал, что получит взбучку за возвращение. За драку в порту, за что-то ещё менее значительное. Но... это?
— Опоздал, ваше величество?
— Да, — кивнул король, не отрывая от Эндрила взгляд. — Я вижу, как ты одет. Знаю, какие флаги были на кораблях, которые ты привёл в столицу. И делаю вывод, что ты выполняешь роль посла. Дрессированной шавки Севера.
Эндрил сжал губы, пытаясь выдержать удар. Он был готов к этому. Хотя и, почему-то, лишь сейчас осознал, как именно выглядит северная мантия поверх военного мундира. И всё же он и не ждал от отца тёплого приветствия. Или понимания. Или даже доверия.
— На самой границе нам пришлось пережидать шторм, ваше величество. И он повредил одно судно — мачту переломило порывом ветра. Так что...
— Я отправил письмо на северное Царь-древо три месяца назад, — резко оборвал его отец.
Эндрил приподнял бровь. О, это было интереснее. И это было правдой. Принц слышал об этом письме. После поражения восточного флота, король Мелтен Тан Гурри написал письмо королеве Севера, предлагая переговоры. Не королеве-регентше, хотя она, конечно, его и получила, а Юри — будущей жене Эндрила (предполагаемой, как он надеялся). А значит, это фраза была проверкой.
Но что именно хотел узнать отец? На сколько глубоко Эндрил посвящён в дела Северян? На сколько сблизился с этой девочкой? Рассчитывал ли он, что Эндрил следит за северянами, или подозревал, что он прибыл шпионить на Восток?
— Да, я действительно получил это письмо, — кивнул юноша, глядя за реакцией отца. Её не было. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Жаль, ведь Эндрил выбирал из множества вариантов ответа. Чтобы хорошо лгать, нужно добавить крупицу лжи в кувшин, полный правды. Смешать их, взболтать и лишь потом разлить по стаканам. В точности, как с ядом.
Он и впрямь ознакомился с содержанием письма. Оставил нескольких доверенных людей на северном Царь-древе, которым пришлось подкупить других, уже менее доверенных людей. Эндрил узнал о планируемых переговорах примерно через месяц. И он подозревал или, вернее, был почти уверен, что королева Изерн сама убедилась в том, чтобы он это письмо получил.
— Королева Изерн отдала мне его через несколько дней после прибытия твоего посла. Однако я не мог отправиться раньше. Советники вместе с королевой согласовывали, что именно собираются сделать.
Наверняка, они так и делали. В то время, пока Эндрил умолял их отпустить его домой. Ему пришлось чуть ли не ползать на коленях. И это при том, что для Севера такой посол был прекрасным поводом как позлорадствовать над отцом, так и склонить его в нужную сторону. Однако это и прекрасно. Ведь компромисс можно найти лишь тогда, когда договор всех устраивает. Или вернее, когда все стороны уверены в том, что договор их устраивает. А если сказать ещё точнее, когда все стороны уверены, что именно они окажутся в выигрыше.
— Ждал команды, словно цепной пёс, — поморщился отец. — От северян. Северян, которых я и твой дед убивали сотнями.
Король пристально смотрел на сына. И Эндрил сжался под тяжестью этого взгляда. Слишком свежи в памяти были воспоминания о десятках подобных разговоров наедине. Нужно отдать отцу должное, он никогда не отчитывал юношу в присутствии слуг, посторонних или, тем более, членов семьи. Однако, стоило им остаться вдвоём, и он всегда смотрел вот так — осуждающе, разочарованно. Будто юноша в чём-то провинился. Будто даже его мысли, способ мышления, расстраивали отца. И Эндрил всегда терялся под этим взглядом. Стеснялся самого себя.
Но сейчас всё должно было быть иначе.
Эндрил поднял глаза.
— Отец, прости. Я был рад любой возможности вернуться. Пусть и с опозданием. — примиряюще сказал он. — За два года я соскучился по матери, сестре. Соскучился по двору и ветвям Царь-древа. Это не говоря уже про погоду, которая пусть и не идеальна, но всяко лучше, чем на Севере.
— Как я погляжу, — медленно произнёс король, глядя на его лицо. — наше Царь-древо тоже соскучилось по своему принцу.
Эндрил вздрогнул. О, это был хороший выпад. Удар по самому плохо защищённому месту. Гордости принца и его самолюбию.
Он не ожидал, что король может узнать о случившемся в порту, по крайней мере так быстро. Без сомнений, на каждой из ветвей у него были свои люди. Даже если они не видели потасовку и постыдный побег Эндрила, слухи определённо дошли бы до них рано или поздно.
Вот только, если это случилось, разве не должен уже лорд Куррентер быть взят под стражу? Он или его сыновья. Нападение на кровного принца — независимо от теплоты их с королём отношений — это не избиение служанки или кража столового серебра из дворца. Это практически государственная измена. И, если о таком знает король, она не должна остаться безнаказанной. Даже если наказание станет пустой формальностью.
Вот только в зале не было лорда Куррентера, и пронырливый Элрон ничего не знал о его преследовании или чём-то подобном. А отчитать за случившееся король решил Эндрила.
— Не ответишь? Хорошо. Возможно, ты немного поумнел на Севере. Хотя другие твои действия говорят об обратном. Завязать стычку с отпрысками одного из важных родов в первый же день после двухлетнего отсутствия. Как по-твоему это должно сказаться на моей репутации?
— Завязать стычку? — опешил Эндрил. — Сынки Петера Куррентера на меня напали! Прямо в порту! На Царь-древе! На моём Царь-древе! Можешь такое представить? И ты обвиняешь в этом меня?
— До меня дошли слухи, — также спокойно продолжил отец, — что перед тем, как отправиться на Север, ты обесчестил старшую дочь их дома.
Эндрил дёрнулся будто от пощёчины и отступил ещё на шаг назад, пряча лицо.
О, оказывается, прошлый удар был лишь проверкой. Лишь финтом перед настоящей атакой. Подлой, неожиданной и болезненной.
Конечно же, принц знал, что интрижка с Луизой может выйти ему боком — девушка была ветрена и любила пикантные сплетни. Как и рисковать, флиртуя с ухажёрами, будучи помолвленной. Делалась такой недоступной, но в тоже время раз за разом подтрунивала
