большевики (М. Н. Покровский). Прошел военную службу. Впоследствии прослушал курсы в Берлинском, Венском, Тюбингенском университетах. Он постоянно учился.
Это был человек невероятной энергии и большой смелости. В 1892–1893 годах участвовал в кампании помощи голодающим Нижегородской губернии. В 1895 году вместе с братом Федором посетил Османскую империю, где изучал непростое и ухудшавшееся положение турецких армян. В 1896–1897 годах был товарищем (заместителем) московского городского головы. В конце 1897 года стал офицером охраны на строительстве КВЖД в Маньчжурии. Приблизительно через год Гучков уволился и отправился в опасное путешествие по Китаю и Средней Азии. В том же 1899 году в Южной Африке он сражался за свободу буров, воевавших с англичанами. Его ранили в ногу и взяли в плен. По выздоровлении Гучков вернулся в Россию (оставшись хромым на всю жизнь). В 1903 году он оказался в Македонии, где пытался помочь местному населению, восставшему против турок. В Русско-японскую войну 1904–1905 годов Гучков – помощник главноуполномоченного Красного Креста при Маньчжурской армии. Весной 1905 года он отказался отступать из Мукдена, решив остаться с ранеными. В итоге вновь был взят в плен, правда, вскоре отпущен. Эта бурная жизнь подтверждает его слова, сказанные уже в эмиграции: в молодости он надеялся «умереть красиво». Не удалось.
Вернувшись в Россию, Гучков немедленно включился в политическую борьбу. Он не боялся отстаивать свою позицию вопреки общему мнению. Был одним из немногих представителей общественности, кто выступал против предоставления автономии Польше. Отстаивал идею порядка, категорически не принимал социалистических экспериментов. Собственно, вокруг этих идей и складывался «Союз 17 октября». Это была партия либеральная, но не революционная, защищавшая идеи конституции, но не радикальных преобразований. Гучков вместе с Д. Н. Шиповым, П. А. Гейденым, П. Л. Корфом и другими участвовал в создании «Союза». В скором времени, со второй половины 1906 года, он стал безусловным и в чем-то даже авторитарным лидером партии. Гучков связал свою судьбу со Столыпиным, всецело поддержав его курс. У них сложились доверительные отношения. Могло показаться, что «Союз 17 октября» – это партия, на которую премьер вправе рассчитывать. В 1907 году москвичи избрали Гучкова депутатом Третьей Думы, где он ожидаемо оказался в центре всеобщего внимания: лидер фракции октябристов, яркий оратор, в 1910–1911 годах – председатель Думы. При этом столь видный парламентарий порой прибегал к такому неочевидному средству разрешения конфликтов, как дуэль. Гучков был настоящим бретером.
Гучков выступал с трибуны Таврического дворца довольно редко. Его речи должны были производить максимальный эффект на публику, а по этой причине к такому «оружию» из арсенала октябристов следовало прибегать нечасто. Впечатление от его выступлений было неизменно сильным. Это подмечали думские журналисты:
Руководитель Третьей Думы 9 скуп на выступления. Он никогда не подымается на трибуну ради какого-нибудь текущего вопроса, как бы он ни волновал Думу. Молчаливо, с тяжелыми, угрюмыми складками около плотно сжатого рта, следит он со своего центрального места за ходом парламентской машины. Нет сомнений, что его рука направляет курс тяжелого, окруженного рифами корабля. Но сам он только изредка показывается на капитанском мостике.
Зато его выступления запоминались надолго, политика выходила из‐за кулис и становилась достоянием общественности. Так случилось и 21 мая 1908 года, когда Гучков в своей речи о смете военного ведомства подверг критике великих князей как безответственных руководителей вооруженных сил России. Предварительно он не сообщил председателю Думы Н. А. Хомякову о своем намерении затронуть данный вопрос, как это было принято.
Я говорил быстро, чтобы не дать возможности председателю Государственной думы меня остановить, – вспоминал Гучков. – И он не остановил, потому что сам растерялся. Он просто закрыл заседание, когда я кончил. Сделал перерыв, потому что в голову такие вопросы не приходили. Я вышел из зала заседаний… Вижу, бежит за мной Милюков и говорит: «Александр Иванович, что вы сделали – ведь распустят Государственную думу». Я тогда засмеялся и говорю: «Нет. Из-за чего другого распустят Думу, но по этим вопросам не распустят. Я убежден, что вся армия и народ с нами. Не решатся».
При встрече Столыпин10 выразил недоумение, что Гучков не согласовал с ним текст выступления, которое возмутило императора. Премьер предсказывал, что этот демарш лишь упрочит положение великих князей. Гучков
ответил, что думал об этой стороне дела, но не согласен: на первых порах вы будете правы с вашими предсказаниями, в ближайшее время меры не будут приняты. Но все-таки вокруг этих слов, которые впервые так открыто высказаны, образуется целый ком общественного мнения, и в конце концов эта мысль победит.
В действительности Гучков оказался прав: в скором времени была проведена реформа военного управления, заметно ослабившая позиции членов августейшей фамилии. Схожий случай имел место и впоследствии, в марте 1909 года, когда лидер октябристов выступил в Думе с критикой командного состава армии. Присутствовавший на заседании военный министр А. Ф. Редигер не стал возражать Гучкову, что вызвало возмущение императора, а затем и отставку главы ведомства.
Все нити руководства думской комиссией по государственной обороне в 1907–1910 годах были в руках Гучкова, ее председателя. Это зачастую вызывало раздражение депутатов. И все же именно благодаря политическому весу Гучкова комиссия приобрела особое значение в Таврическом дворце. Характерен случай, когда в феврале 1911 года министр иностранных дел С. Д. Сазонов не смог выступить на пленарном заседании Думы, так как это могло помешать его переговорам с немецкими дипломатами. В итоге Сазонов договорился с Гучковым огласить свою позицию в комиссии, находившейся под особым покровительством лидера октябристов.
Гучков не стеснялся вмешиваться в дела Военного министерства, зачастую встречая понимание со стороны его руководства. В конце 1908 года он требовал от Редигера изменить руководящий состав ведомства (об этом говорил и П. А. Столыпину). Министр предоставлял Гучкову сведения об обороноспособности страны, жаловался на Совет по государственной обороне, где тон задавали великие князья, не слишком компетентные в военном деле. По словам лидера октябристов, это в итоге и подвигло его к выступлению в Думе. По мнению члена Александровского комитета о раненых А. В. Олсуфьева, речь Гучкова с критикой великих князей была напрямую санкционирована Редигером, который и в этом случае снабжал депутата всеми необходимыми справками.
Представители Военного министерства, чувствуя себя не вполне уверенно в думских кулуарах, обращались за помощью все к тому же Гучкову. Так, 16 декабря 1910 года в Министерском павильоне Таврического дворца он консультировал военного министра В. А. Сухомлинова и его помощника А. А. Поливанова относительно характера предстоявшего думского обсуждения кредитов Военному
