Она была менее пьяна, чем накануне, только немного заторможена. Должно быть, немного выпила перед тем, как спуститься, потому что от нее разило алкоголем.
Секретарь суда сел за стол.
— Я думаю, мадемуазель Бурж, вам нечего здесь делать, — сказал он, заметив секретаршу.
Пока специалист по сейфам работал, нотариус со следователем Планшем разговаривали, стоя у окна. Это заняло около получаса, потом раздался щелчок, и тяжелая дверь открылась.
Нотариус первым подошел к сейфу и посмотрел внутрь.
Следователь и Мегрэ стояли позади него.
Несколько довольно пухлых конвертов, в которых были квитанции и письма, в частности о признании долга, подписанные разными людьми.
В другом отделении находились бумаги, которые касались различных дел Фюмаля.
Денег не было — ни единой бумажки.
Почувствовав, что кто-то находится у него за спиной, Мегрэ обернулся. В проеме двери стоял месье Жозеф.
— Они там? — спросил он.
— Пятнадцать миллионов. В сейфе должно быть пятнадцать миллионов наличными. Они там были три дня назад, и я уверен, что месье Фюмаль их не забирал.
— Я только что сказал вашему инспектору, что нет.
— Я об этом не знаю.
Прохаживаясь взад и вперед по кабинету, Мегрэ оказался около окна и увидел, что Луиза Бурж снова напевала в своей комнате, точно ей было безразлично все, что происходило в доме.
Глава 8Окно, сейф, замочная скважина и вор
Говорят, что самые продолжительные сны на самом деле длятся лишь несколько секунд. В этот момент Мегрэ пережил ощущение, которое напомнило ему не его ночной сон, который он так и не мог восстановить в памяти, а чувство открытия, которое он тогда испытал, нечто вроде внезапного продвижения к давно искомой цели.
Позже он, должно быть, сможет (так были полны эти мгновения его жизни) восстановить малейшие свои мысли, малейшие ощущения и, будь он художником, мог бы написать эту сцену с тщательностью маленьких фламандцев.
Солнечный свет, смешанный со светом ламп, придавал комнате неестественный вид театральных декораций, и, может быть, поэтому казалось, что все присутствовавшие играли какую-то роль.
Комиссар продолжал стоять около одного из двух больших окон. Напротив, по другую сторону двора, Луиза Бурж, что-то напевая, ходила взад и вперед по комнате, и ее светлые волосы выделялись ярким пятном. Внизу, во дворе, Феликс в синем комбинезоне поливал из резинового шланга лимузин, который вывел из гаража.
Секретарь суда, сидящий на месте покойного Фердинанда Фюмаля, поднял голову в ожидании, когда ему будут что-нибудь диктовать. Нотариус Одуэн и следователь Планш, стоящие недалеко от сейфа, периодически поглядывали то на него, то на Мегрэ, нотариус все еще держал в руках документы.
Специалист по сейфам тихонько отошел в угол, месье Жозеф сделал едва два шага от двери, на лестничной площадке можно было видеть Лапуэнта, закуривающего сигарету.
Казалось, что жизнь замерла на несколько мгновений, что каждый застыл в определенной позе, как у фотографа.
Мегрэ перевел взгляд от окна напротив на сейф, с сейфа на дверь и понял наконец ошибку, которую он совершил. На старой двери из резного дуба была замочная скважина для очень большого ключа.
— Лапуэнт! — позвал он.
— Да, патрон.
— Иди позови Виктора. — И добавил, к всеобщему удивлению: — Будь осторожен!
Лапуэнт тоже не понял предостережения, а комиссар тем временем повернулся к специалисту по сейфам, чтобы задать ему один вопрос:
— А если кто-нибудь через замочную скважину несколько раз видел, как Фюмаль открывал свой сейф и следил за его действиями, возможно ли, чтобы он узнал шифр?
Мужчина в свою очередь посмотрел на дверь — казалось, он пытался определить угол зрения и прикинуть расстояние.
— Для меня это детские игрушки, — сказал он.
— А для человека, который не знаток в этом деле?
— Нужно терпение… А если следить за движениями руки, считая повороты на каждом диске…
Внизу послышались шаги, потом, во дворе, Лапуэнт спросил у Феликса:
— Вы не видели Виктора?
Мегрэ был уверен, что открыл истину, но не слишком ли поздно? Луиза Бурж высунулась из окна напротив, и комиссару показалось, что на ее губах играла легкая улыбка.
Пришел Лапуэнт, абсолютно ошарашенный.
— Я не смог его нигде найти. Его нет ни в швейцарской, ни в других комнатах на первом этаже. И наверх он тоже не поднимался. Феликс говорит, что слышал, как несколько минут назад хлопнула входная дверь.
— Позвони на Набережную. Дай его приметы. Пусть предупредят вокзалы и жандармерию. Позвони сам в ближайшие комиссариаты.
Начиналась охота на человека, в процедуре которой все было заранее предопределено. Машины с радиопередатчиками будут ездить кругами, постепенно сужающимися. Полицейские в форме, инспекторы в штатском пройдут по улицам, заходя в бистро и расспрашивая людей.
— Ты знаешь, как он был одет?
Мегрэ и его инспекторы видели Виктора только в полосатом жилете. Им помог месье Жозеф, который пробормотал сквозь зубы:
— Я знаю, что у него был только один темно-синий костюм.
— А какая шляпа?
— Он никогда не носил шляпу.
У Мегрэ, когда он попросил Лапуэнта сходить за Виктором, еще не было никакой уверенности. Может быть, это была интуиция?
Или же подобный вывод логично вытекал из многочисленных рассуждений, в которых он не отдавал себе отчета, из огромного количества деталей, которые по отдельности не имели никакого значения?
С самого начала он был убежден, что Фюмаля убили из ненависти, из мести.
Бегство Виктора этому не противоречило, так же как и факт исчезновения из сейфа пятнадцати миллионов.
Ему хотелось сказать: «Наоборот!»
Может быть, потому, что речь шла о ненависти крестьянина, а крестьянин редко забывает о своем интересе, даже если он одержим каким-либо сильным чувством.
Комиссар ничего не говорил. Все смотрели на него.
Он чувствовал себя униженным, так как для него это был промах, он слишком долго не мог обнаружить истину и теперь сомневался, что организованная облава принесет какие-либо результаты.
— Господа, я вас больше не задерживаю.
Следователь, у которого еще не было достаточно опыта, не решался расспрашивать Мегрэ, лишь тихо спросил:
