— Нет, стой! Стой, подожди, я не то хотела сказать!
На сигарете у меня наслоился длинный столбик пепла, который вдруг падает вниз. Вместе с этим приходит и осознание ситуации. Он что, хочет предложить мне место, где я могла бы работать? «Ко мне» — это приглашение в плане… сотрудничества? Партнёрства?
Ого! А ведь… И вправду, если у него там такая большая площадь, мы могли бы немного поделиться. Надеюсь, он не заломит какую-то сумасшедшую цену. В его кругах суммы, которые у нас воспринимаются как космические — обычное дело. Но для начала надо хотя бы узнать — если даже я не потяну по оплате, хотя бы буду понимать, сколько.
— А… сколько по цене?
— Что — по цене?
— Ну, платить тебе сколько?
— Женька, ты че — хочешь заплатить мне за секс? Я могу и за бесплатно, охеренно могу, качество не падает.
Вот опять. Его вечные шуточки — теперь уже абсолютно однозначные. Но даже они не злят меня сейчас.
А вдруг цена будет приемлемой? Он уже арендует свою студию, а мне, может, удастся договориться с ним по субаренде, как ни крути — дешевле.
— Ром, сколько?
— Вот привязалась. Сказано же — бесплатно!
— Что бесплатно?
— Да что хочешь — бесплатно!
— В смысле?
— И секс, и студия. Выбирай, что хочешь. Я б взял всё сразу, два в одном, классно сочетается. Эй, ты что! Опять!
Сама не замечаю, как снова начинаю колошматить его по плечам, не веря своим ушам и понимая, что я согласна на все его предложения, хоть разум упорно кричит — не ведись! Вернее… ведись только на студию, конечно! Но терпеть даже его подкаты я постараюсь вытерпеть, потому что… Он просто меня спас. Буквально за сутки.
О чем я, вообще, думала, как собиралась решать эту проблему? А вот так — никак не думала, просто боялась посмотреть правде в глаза. Боялась признаться себе, что завалю вторую сессию и… И потеряю группу. Сама мысль об этом была настолько ужасной, что я вытеснила не куда-то далеко-далеко, и трусливо пряталась от неё до последнего.
А теперь вот — ничего ужасного. Потому что…
Боже мой, неужели у меня есть помещение?
— Да! Да! Ещё и ещё раз да! Хоть ты и засранец, но… да!
— О, прямо как я люблю: «Да, да, еще!» Круто, Женьк! Зуб даю, ты много раз мне такое скажешь.
С хохотом уворачиваясь от моего очередного удара — черт, я же обещала себе спокойнее реагировать на его пошлые шуточки — он отбрасывает сигарету и подаёт мне руку.
— Ладно. Пошли. Слышал, ты в троечке живешь, да?
— Балда… — продолжаю ворчать, тем не менее, чувствуя, как моя раздражительность тает от тепла его ладони.
— Давай тогда, проведу. Тебя хоть пустят так поздно? Или — всё-таки ко мне? Посмотреть студию под работу, я об этом!
Теперь он убегает от меня, пока я снова пытаюсь треснуть его хоть по спине, хоть по рукам и, догоняя, наталкиваюсь на внезапно пристальный взгляд.
— Ты… чего?
— Ничего. Дурная ты. Но классная.
— Ты уже говорил.
— И еще раз скажу. Хочу и говорю.
— И ладно. Говори…
— Ого… Что я слышу? Согласие?
— Ну… согласие, да — и что с того? Лучше про место своё расскажи. Где оно, сколько там метров, и вообще… Что там происходит? Ты художник, что ли? Там много света? А там работы твои есть? Это же офигенный интерьер, самый лучший в мире — я обожаю арт-техники! Я и помещение всегда искала, чтобы не официальное какое-то, а чтобы творчество там, знаешь, во всем было, в каждой детали! Ты прямо находка для меня, понимаешь! Настоящая находка! А кто такая Марина Красовская? Ты хоть ее не подставил, нет? А почему коменда так офигела, когда ты показал ей студенческий? Рома! Отвечай мне, а то я лопну от любопытства!
— Тихо-тихо. Не спеши! Про хату — скоро сама все увидишь.
— Про студию!
— Да как хочешь… Про хату-студию…
Довольно смеюсь, понимая, что от того, как быстро решились проблемы, у меня идёт кругом голова, хватаю его под руку и, подстраиваясь под его шаг, продолжаю болтать, забыв о том, что только что задала ему кучу вопросов. И только потом, спустя несколько минут, когда мы пересекаем полутемный сквер, вспоминаю:
— Ой… Слушай! А тебя же это… в общаге ждут. Твои «дела». И комната до утра пустая.
Сама не знаю, зачем я это говорю. Ну, зачем обламывать такой замечательный момент?
— Да ладно. Не хочу я возвращаться. Дела подождут.
— Подождут, да?
— Ага. Подождут. Ты тут такой допрос мне устроила, до утра придётся отвечать. Будешь гулять со мной до утра, Женька?
— Я? Буду.
И понимаю, что это не только из-за разговоров о студии. Просто мне здорово с ним. Хоть и хочется убить раз в пять минут. Но на таких эмоциональных качелях я ещё не качалась. Интересное психологическое состояние! Надо его прочувствовать хорошо, чтобы потом внимательно проанализировать и исследовать.
Это такой феномен. Я просто не могу упустить эту возможность.
И улыбка, которая расползается по губам при мысли о том, что он не вернётся к своей перво-второкурснице в общагу, здесь абсолютно ни при чем. Совершенно.
Только профессиональный интерес.
6Апрель 2019 г.
Воскресенье — мой любимый день. И не потому, что на выходной я не беру консультации. Я люблю свою работу, но раз в неделю радуюсь, что не надо соблюдать никакие планы. Всё-таки, как ни притворяйся собранной и рациональной, стоит признать — на самом деле ничего не доставляет мне большего удовольствия, чем хаос. Поэтому его я позволяю себе маленькими порциями, чтобы не сорваться.
А еще в воскресенье мне звонит Мика. Всегда, что бы ни случилось — это наша маленькая традиция с того самого времени, как она стала жить отдельно и переехала в другую страну. А, значит — уже целых пять лет.
Я до сих пор удивляюсь, как не попала под общее осуждение и не стала в глазах друзей и знакомых «матерью-кукушкой», которая бросила, отдала свою дочь. В момент, когда моя семья раскололась на две трети — с одной стороны остались Мика и Ромка, с другой — я, совершенно одна — меня, вообще, мало что волновало. Эти мысли пришли чуть позже, когда вернулась способность соображать. И это произошло далеко не сразу.
Первые недели после их отъезда я ходила не просто по опустевшим, а опустошенным комнатам, трогала стены, двери, старые забытые игрушки Микаэлы, которые она не брала с собой, потому что была уже «взрослая». Я спала в обнимку с этими игрушками на детском диване в ее бывшей комнате, несмотря на то, что он был неудобный и маленький. Я постоянно упиралась коленями в деревянный бортик — потом они жутко болели и ныли, но хоть этим отвлекали меня от мыслей о том, что моей семьи больше нет рядом со мной. Ни мужа, ни дочери.
