До какой-то степени — может быть, это звучит нескромно — я необходима ему.
Внешне он очень независим, но внутри у него вечная буря и смута, а я его единственный настоящий друг, единственный человек, который его по-настоящему понимает.
Симона де Бовуар, из личных писем.
Апрель, 2019 г.
— Привет.
— …
— Эй!
— Привет.
— Как ты?
— …
— Слушай. Я же вижу — ты читаешь. Не хочешь отвечать — не надо. Значит, писать буду я. Короче… Сижу тут у нас, в Эсквилино. Здесь музыканты уличные… ну, как обычно. И песню играют. Ту, которая наша с тобой.
— И что?
— Помнишь, как мы под неё?
— …
— Помнишь, что говорила мне?
— …
— Лучше сдохнуть, чем жить без тебя. Вот что ты говорила.
— Да ладно…
— Да ладно! Ещё скажи, что этого не было.
— Может, и не было.
— Было-было. Тогда много чего было. Помнишь?
— …
— Я до сих пор помню. И скучаю.
— А я — нет.
— Ну-ну, давай, скажи ещё. Только уверенно, а то слабо верится.
— …
— Хочу тебя. Слышишь?
— …
— Хочу, чтоб было, как тогда. Когда ты в последний раз была у меня, а потом уехала. Просто пропала, даже без записки. Бросила нас, меня и малую.
— Я позвонила.
— Ну, да, позвонила. Когда?
— …
— Когда позвонила, спрашиваю!
— Через три дня.
— Вот. Через три дня, пока я… Ладно, проехали. А перед этим, помнишь? Что говорила? Что любишь, что передумала, что надо все менять, что только со мной тебе круто, а все остальное — так, ни о чем. А потом взяла и пропала с концами.
— Ты же знаешь… тогда меня занесло… Так больше не будет.
— Кто знает, кто знает… Я позвоню тебе.
— Не надо. Я не возьму трубку.
— Возьмёшь.
— Не возьму.
— Ты в чём сейчас?
— …
— В чем ты сейчас?
— В халате.
— В каком?
— В обычном. В домашнем.
— В шёлковом?
— В атласном.
— Под ним что?
— Сорочка на бретельках.
— Та, которую я дарил?
— Нет, другая. Ту я сожгла.
— Ха! А что так?
— …
— Сними халат.
— …
— Сними халат. Я хочу посмотреть, что ты там купила. Точно такую, как и была, да?
— Нет, совсем другую.
— Да ладно. Хочу увидеть сам. Снимай. Я звоню.
— Нет, стой… Не надо!
— А что так? Чего боишься? Можешь меня просто сбросить. Я же не под двери к тебе пришёл.
— Подожди немного. Я… приму звонок. Просто не сейчас. Мне надо время. Совсем немного.
— Да ну нахер. Тебе всегда надо время. Я звоню.
— Мне надо покурить!
— Что, на балкон пойдёшь?
— Да.
— Иди без халата.
— Хорошо.
— Через пять минут набираю. Ровно через пять, поняла?
— Да.
— Иди, давай. Жду.
На балконе не холодно, но мои руки дрожат.
Не сразу удаётся щелкнуть зажигалкой, не сразу прикурить. В конце концов, к чему все эти нервы, эти волнения? Ведь не с тайным же любовником я говорю. Наоборот, это мой муж, однажды бывший и все ещё настоящий.
Бывший-потому что как-то раз я с ним развелась, а потом снова вышла замуж в каком-то помутнении. И второй развод он мне не дает, хотя шестой год живет в другой стране. И до сих пор считает, что я — его, что это у нас просто такая странная, повторная форма брака.
Мы не видимся, живем порознь, у нас свои дела, свои проблемы. Но когда он набирает меня и требует принять звонок, я всегда это делаю.
Виртуальный секс — это не измена. Мы даже не прикасаемся друг к другу. Между нами километры, сотни городов, и пара государственных границ.
Тогда почему после этого я рву все свои связи, которые вдруг начинают казаться мне пресными?
У нас созависимые отношения. Я знаю это, ведь я психолог и нередко консультирую семейные пары. И при этом никак не могу решить свои собственные проблемы — сапожник без сапог, классика жанра. Но клиентам не обязательно об этом знать. Нашими консультациями они довольны, это главное. А как я предпочитаю разрушать свою жизнь в свободное от работы время — мое личное дело.
Я возвращаюсь в комнату, беру телефон и вижу входящий звонок, который сразу переключаю на видеосвязь, только потом понимая, что сделала это. Не думая. Опять.
Его взгляд сквозь экран мобильного цепко держит меня, глаза едва заметно поблёскивают, осматривая пристально, с головы до пяток.
— Пф-ф… зараза. Охуительно выглядишь.
Прекрасный комплимент, вполне в его стиле. Зато искренний. Он выдыхает ещё одно облачко дыма в экран и тушит окурок в большой металлической пепельнице. Не стоит даже смотреть на неё, чтобы понять, что она — настоящее произведение искусства. Как и все у них там, в Италии.
Вижу, что с террасы он успел подняться в свою квартиру и ставит телефон на стол, расстёгивая пуговицы на рубашке. Ярко-белый воротничок, загорелая под южным солнцем кожа — сумасшедший контраст. Пригибаю голову, чтобы не выдать свои чувства. Он потом все равно поймёт. Пусть потом, не сразу.
Он же ничего не скрывает.
— Охренеть, меня кроет. Сколько времени прошло… А все равно — как тогда, в самом начале, помнишь? Чувствуешь это?
Ещё как чувствую. И пусть он за тысячи километров отсюда.
— Отойди, чтобы мне всё было видно.
Отхожу, как он того и хочет, и медленно спускаю бретели сорочки, позволяя ей упасть на пол. Я знаю, это его заводит. Я знаю его слишком хорошо.
Он не чужой мне человек. Мы прожили вместе десять лет, прежде, чем первый раз расстаться. У нас есть дочь, которая по собственному желанию живет с ним после того, как он переехал. Никто из наших знакомых этому даже не удивился — он прекрасный отец. Отличный друг, лучший любовник. А вот муж из него — так себе.
